Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
Последние дни с Мариной творилось что-то странное. Ее преследовало чувство опасности, но от чего оно исходит, понять не могла. Уже месяц как она уволилась из рекламного агентства, где работала менеджером, и до лета хотела отдохнуть, а уж потом искать новую работу. Марину не оставляло странное чувство, что за ней кто-то наблюдает, но это был не президент, как раньше, это был кто-то из внешнего, а не из внутреннего мира. Наконец, она поняла кто. Это был придурковатый с виду молодой человек с шарфом на голове. Первый раз она заметила его, когда шла в поликлинику. А потом видела его почти каждое утро под окном своего дома.
В парадной на стене появилась дверь. Кто-то ночью нарисовал ее серой краской, и Марина догадалась кто. Эта дверь, должно быть, из ее парадной вела во внутренний мир молодого идиота. Может быть, в этом не было бы ничего особенного, если бы она не была нарисована на стене Марининой квартиры, и если на месте рисунка прорубить дыру, то через нее можно было попасть в спальню Марины. А это было ей уже неприятно. Спишь или переодеваешься, а тут вдруг идиот вваливается.
Уже три дня она обследовалась в районной поликлинике — бумага на обследование пришла по почте — и теперь врачи брали у нее анализы, делали снимки внутренних органов… Тип в шарфе сопровождал ее, куда бы она ни направлялась. Кроме того, по телефону часто кто-то звонил и молчал в трубку, это тоже вызывало тревогу. Марина теперь брала с собой баллончик со слезоточивым газом, хотя и понимала, что при серьезном нападении слезы лить придется скорее всего ей.
Снег не стаял, но уже превратился в кашу, под которой сохранился еще лед. Марина шла к дому, внимательно глядя под ноги. Еще не хватало по пути из поликлиники, где, закончив обследование, ей выдали справку о том, что она практически здорова, сломать себе ногу.
Марина остановилась возле парадной, оглянулась, достала из сумочки баллончик со слезоточивым газом и только после этого открыла дверь и вошла. В парадной было как всегда темно. Скрипнуло битое стекло под подошвой — Марина вздрогнула, сердце заколотилось сильнее. На верхнем этаже вдруг что-то грохнуло и эхом пронеслось по лестнице. Изо всех сил сжимая в руке баллончик, Марина бросила взгляд на дверь подвала, что-то вдруг заставило ее обернуться… Марина увидела прямо перед собой человека. Она вскрикнула, попыталась поднять руку, но не смогла: ее грубо толкнули к стене, тут же обхватили, так что руки оказались прижатыми к туловищу. Широко открытыми глазами она увидела распахнутую дверь во двор и женский силуэт.
— Руки крепче держи, — негромко прошипела женщина.
Марине зажали рот платком. Она глубоко вздохнула, эфиром обожгло горло, голова закружилась…
— Кажется, готова, — услышала она над ухом какой-то очень знакомый мужской голос.
— Готова, — повторила женщина, но как-то уже далеко. Вслед за тем раздался смех, веселый и заливистый… Но, возможно, это ей уже снилось.
Глава 6
Посттравматический синдром
Феликса Моисеевича часто можно было видеть вблизи мест, где произошел взрыв. И не столь важна была причина взрыв (будь то взрыв баллона с газом, случившийся от неаккуратного обращения с огнем, или последствия террористического акта) сколько само происшествие. Вслед за пожарными на месте взрыва появлялся и Феликс Моисеевич. Он с жадностью вглядывался во все, что носило следы недавнего взрыва, и был просто счастлив, если удавалось захватить оплавленный огнем кусок пластмассы или просто даже вырванного взрывной волной кирпича — все это он нес к себе домой. Но самой большой удачей для него считалось увидеть свидетеля взрыва. Однажды ему даже удалось подойти к пострадавшему с вопросом.
Прошло уже полчаса после взрыва, но этот мужчина в клетчатой рубашке продолжал сидеть на ступеньке лестницы, обхватив голову руками. Видимых повреждений на теле его не было заметно. Он раскачивался из стороны в сторону, ни разу не взглянув назад, где сразу из двух окон второго этажа рвалось пламя. Пожарные спешно разматывали шланги, выли милицейские сирены, слышались возгласы зрителей, со всех сторон к пожару стекались любопытные, а он продолжал сидеть на ступеньках, ничего не замечая, ни на что не обращая внимания, будто был не тут.
— Вы оттуда? — шепотом спросил Феликс Моисеевич, склонившись над человеком. Он знал — сейчас нельзя говорить громко: он либо ничего не слышит, совсем ничего, либо слышит все.
Тот поднял на него лицо и посмотрел мутными глазами.
— Вы оттуда, — увидев эти глаза, подтвердил Феликс Моисеевич. Он приблизил к нему лицо почти вплотную и спросил еще тише, так чтобы никто не услышал, так тихо, как будто подумал: — Что вы там видели? Вам что-нибудь удалось запомнить? — насколько спокоен и даже безучастен был свидетель взрыва, настолько возбужден и взволнован Феликс Моисеевич. — Вы что-нибудь помните?! — схватил он несчастного за плечи и сильно встряхнул. — Что там было! Что?!
И казалось, не ему задавал этот вопрос Феликс Моисеевич, а самому себе.
Мужчина вдруг кашлянул, пришел в себя и мелко затрясся, он был в состоянии шока, но глаза его прояснились.
— Не помню… — хрипло проговорил он. — Ничего не помню. Вспышка… а потом… не помню. Хотя нет, много всего. Это как сон, я не могу сказать. Много людей… все они идут… в разные стороны, как на людном проспекте.
Он вновь обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону. Феликс Моисеевич посмотрел на окна второго этажа. Пожарные развернули бурную деятельность по тушению огня. В окна били брандспойты, по выдвижной лестнице карабкались огнеборцы. Подкатила "скорая помощь", двое врачей бережно препроводили в машину пострадавшего, от которого Феликсу Моисеевичу так ничего и не удалось добиться. Он дождался, когда "скорая" отъедет, и зашагал домой. Делать здесь было уже нечего.
Три года назад Феликс Моисеевич оказался в командировке в Минеральных водах. По пути в Петербург в вагоне их поезда террористы взорвали бомбу. Феликс Моисеевич не пострадал, но с тех пор от полученной психологической травмы что-то повернулось в его голове, и на мир он стал смотреть как-то иначе, по особенному. По особенному смотрит на мир всякий человек, получивший сильную психологическую травму, и не часто психологам удается вывести его из этого состояния. Вот и Феликса Моисеевича не удалось. Он проживал один в однокомнатной квартире и, недавно выйдя на пенсию, мог полностью отдаться интересующим его занятиям. Раньше он занимался разведением аквариумных рыбок, но с некоторых пор забытые рыбки сдохли, и теперь Феликса Моисеевича интересовали только взрывы. Он перечитал много литературы на эту тему, но нигде не встретил того, что искал — слов о том, что происходит внутри взрыва.
Он уже мог представить себе маленькую коробочку, в которой накоплена, сжата огромная энергия, способная в какой-то определенный момент вдруг выплескивается в разные стороны окружающей среды. Взрыв — это очень быстрое выделение огромного количества энергии и большого объема газа. Это взрывные газы раздвигают окружающую среду во все возможные направления со скоростью девять километров в секунду, и на мгновение создается особое пространство, в котором может происходить… да все что угодно может происходить.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
