на 40 лет Казани[139].
* * *
Ситуацию и на Руси, и в Литве изменила смерть Витовта. 80-летний государь умер 27 октября 1430 года. Его кончину спровоцировали действия поляков, препятствовавших доставке в Вильно королевской короны. Стремление Витовта возвысить свой статус поддержал император Сигизмунд I, приславший ему проект коронационного акта. Интересно, что на несостоявшуюся коронацию прибыли польский король Владислав (Ягайло), митрополит Фотий, московский князь Василий Васильевич и тверской князь Борис Александрович, магистр Немецкого Ордена, послы византийского императора и хана Орды[140]. Но хотя король Владислав-Ягайло был не против коронации Витовта, эти замыслы не поддержал польский коронный совет. Более того, ляхи сделали все, чтобы помешать великому князю литовскому стать королем. Коронация была назначена на 1 5 августа 1430 года. Император Сигизмунд Люксембург считал, что подданные Владислава-Ягайло не посмеют помешать его посланцам, везущим грамоты и королевские короны (для Витовта и его супруги) – часть пути делегации предстояло проехать по территории Польши. Но ляхи осмелились. Везущие грамоты императорские уполномоченные Сигизмунд Ротт и Иоанн Креститель Цигала были перехвачены у Тучьей горы и избиты людьми Яна Чарнковского. Документы у них изъяли. Другие члены делегации, которые везли короны, пересечь польскую границу не решились. Тем временем побитые Ротт и Цигала добрались до Витовта и сообщили ему о произошедшем. Князь перенес торжество на 8 сентября, затем на 29-е. Но венцы доставить не удалось и к новым датам. Тогда было решено изготовить короны в Вильно (Вильнюсе)[141]. Но они не понадобились: 16 октября вместе с Владиславом-Ягайлой Витовт выехал из Вильно в Троки (Тракай), но по дороге почувствовал себя плохо и даже упал с коня. В Троки его привезли совсем больного[142]. Там великий князь литовский и умер спустя 11 дней.
Рис. 11. Памятник великому князю литовскому Витовту (Витаускасу) в Каунасе. Скульптор Винцас Грибас, 1932, восстановлен в 1992. Изображен попирающим склоненные перед ним фигуры московита (слева), немца-тевтона (справа), татарина и поляка (с другой части монумента)
Преемником Витовта стал свояк Юрия Дмитриевича, Свидригайло (Болеслав) Ольгердович. Теперь поддержкой могущественной Литвы располагал не московский князь, а его дядя, считавший себя обделенным. Началась ли тогда война между дядей и племянником, как сообщается в Летописной повести 1472 года и Ермолинской летописи? Сомнительно. Детали очень совпадают с событиями 1425 года и, вероятно ошибочно, отнесены к событиям 1430/1431 годов. Тем не менее воспроизведем эту информацию. По сообщению летописцев, «князь же Юрий расторг мир с великим князем и, Галич оставя, захватил, пойдя, Нижний Новгород; и князь великий послал на него войско с дядею своим, князем Константином. Тот же, это прослышав, ушел за Суру и стал на берегу, а князь Константин, постояв на другом берегу, возвратился, так как не знал, как настичь его. Князь же Юрий после отхода их снова вернулся в Новгород»[143]. Впрочем, явно ошибочное сообщение о противостоянии Юрия и Константина Дмитриевичей в 1430/1431 годах признал достоверным даже Н. С. Борисов[144]. За Суру, скорее всего, Юрий Дмитриевич в этот раз не отступал, спокойно пребывая в Нижнем Новгороде. Там он прожил 8–9 месяцев и, как предполагают историки, даже начал чеканить собственную монету[145].
Разгоревшийся спор о московском княжении конфликтующие стороны попытались решить тогда не войной, а миром. С просьбой рассудить их и Василий Васильевич (15 августа 1431 года – праздник Успения Пресвятой Богородицы), и Юрий Галичский (8 сентября того же года – праздник Рождества Пресвятой Богородицы) отправились в Орду, к хану Улуг-Мухаммеду[146]. Следует учитывать одно важное обстоятельство, заметно повлиявшее на расклад сил в Москве и в стране в целом: 2 июля 1431 года, за месяц с небольшим до отъезда Василия «в татары», умер его самый влиятельный сторонник – митрополит Фотий[147]. Окружение великого князя явно спешило – смерть Витовта и Фотия выбивала из непоколебимой, казалось, опоры власти Василия Васильевича два краеугольных камня. Оставалась надежда на третий камень – ордынского хана и его советников. Но с ними московским боярам предстояло работать и работать. Было отчего спешить и надеяться на лучшее.
Рис. 12. И.Н. Комов. В Орду. Нач. 2000-х
Глава 2
Ордынский арбитраж. Триумф Василия II
«Надвигаются грозы. О, злее зла честь татарская!»
Ипатьевская летопись
С московской стороны переговоры с царем и его приближенными взял в свои руки боярин Иван Дмитриевич Всеволожский. Его роль в политике того времени нельзя недооценивать. Вот каким рисует боярина С. М. Соловьев: «хитрый, ловкий находчивый, достойный преемник тех московским бояр, которые при отце, деде и прадеде Василия умели удержать за Москвою первенство и дать ей могущество»[148]. Иван Дмитриевич приходился внуком князю Александру Всеволожу (Всеволодичу) Псковскому из смоленских Рюриковичей[149]. Его дед в 1 360-е годы перешел на службу к московскому князю Дмитрию Ивановичу. Потомки Александра Всеволожа превратились в знатных и богатых московских землевладельцев и солепромышленников. Всеволожские владели обширными вотчинами в Переяславском и Дмитровском уездах, под Бежецком, варницами в Соли Переяславской, заливными лугами
у подмосковного села Коломенского[150]. Сам Иван Дмитриевич удачно женился на единственной дочери Микулы Васильевича Вельяминова, двоюродной сестре Василия I, породнившись таким образом с великокняжеской семьей. Эти связи крепли и в дальнейшем. Одну из своих дочерей Всеволожский выдал замуж за князя Юрия Тверского, другую – за Андрея Радонежского. Возвышение его стало заметным в 1408 году, когда Иван Дмитриевич стал весьма значимой фигурой в ряду московских бояр – покидая Москву во время нашествия Едигея, Василий Дмитриевич назначил доверенных людей беречь свою столицу. Всеволожский назван был в их числе третьим[151].
Но вернемся к ордынскому арбитражу. В ханской ставке при рассмотрении тяжбы о великом княжении сторону Юрия принял влиятельный эмир Тегинэ (Тягиня), глава рода Ширинов. Он был не только правителем правого крыла Золотой Орды, но и племянником знаменитого Тохтамыша (мать эмира Джанике Слухани – сестра хана[152]). Василия Васильевича поддержал другой татарский вельможа, даруга Мин-Булат, менее влиятельный чем Тегинэ, но более мотивированный на победу. Сторону юного московского князя приняли и другие мурзы, в частности эмир Хайдар[153]. Об этом позаботился хитроумный Иван Дмитриевич Всеволожский, убедивший татарских вельмож в возможности и опасности тройного союза, который составили бы Тегинэ – в Орде, Юрий Дмитриевич – на Руси и Свидригайло – в Литве[154]. Его реальность
