кинотеатр с нормальным звуком, мягкими креслами и карамельным попкорном. Остальные кинотеатры — наследие советской эпохи — не отапливаются, и фильмы в них демонстрируются на допотопном оборудовании и старых желтых экранах, свисающих со стен. Вот в этот, новый, мы с Владом сегодня и идем. Я мечтаю посмотреть только что вышедших в прокат «Круглосуточных тусовщиков» — уж очень хорошие отзывы в прессе, но сияющий одетый с иголочки Владик с деланой растерянностью улыбается: он взял билет на сопливую мелодраму.
Ладно. Дареному коню…
В ожидании сеанса мы чинно усаживаемся на диванчик в фойе.
Влад рассыпает комплименты моему внешнему виду, я заливаюсь краской — как и подобает на первом свидании. Даже не верится, что все происходит наяву — он сейчас сидит рядом со мной, берет меня за руку и заглядывает в глаза. Моя рука в его так некстати начинает потеть, взгляд бегает.
Потому что у Влада настолько идеально правильные черты, что хочется отвернуться и спрятать свою неидеальную бледную и покрытую веснушками физию…
Он слегка наклоняется, и его лицо оказывается очень близко, так близко, что у меня косят глаза. Еще ближе. Если он продолжит, я психану. Но на этой мысли весь кагал, заполнивший фойе в ожидании фильма, вдруг замолкает, остается только мой ступор и ощущение странного чужого тепла на губах. И чудовищная неловкость. Ой. Нет, только не нужно лезть в мой рот языком! Блин, ну что же это такое, а?.. Закрываю глаза, считаю до десяти. Пытаюсь расслабиться. Скоро это закончится. А я потом похвалюсь Светке, дескать — вот. Наконец-то свершилось.
Влад отстраняется и смотрит уже по-другому: как на собственность. Во мне взвивается нестерпимое желание врезать ему кулаком в нос, но я лишь стыдливо опускаю очи долу. Что поделаешь — все мы, девочки, мечтаем, чтобы красивый парень так на нас посмотрел, я ведь права? Просто этот принц так разогнал коня, что я пока не успеваю угнаться за происходящим и его осмыслить.
Зато успеваю кое-что другое осмыслить: взгляд с другого конца фойе. Взгляд прозрачных ледяных глаз, от которого в душе прямо сейчас случается взрыв.
Там, у игровых автоматов, столпились разномастные неформалы, в основном крикливые низенькие девочки, и Сид с ними. Он в гуще событий, улыбается, говорит что-то. И не отрываясь смотрит на меня. Я тут же вытираю ладонью губы.
Сид трогается с места и, как в замедленном кино, вразвалочку выдвигается в нашу сторону. Ко мне возвращается сознание: вот же я, в кинотеатре, в красивом платье. Вот он — Влад, сидит рядом, держит за руку, произносит какие-то слова…
Сид подваливает, останавливается в шаге от нас, машет рукой:
— Хай, рыжая! Давно не виделись! Развлекаешься?
— Угу, — растерянно киваю.
— Я тоже. Решили «Тусовщиков» глянуть… Как жизнь? — Он пристально рассматривает меня и радостно улыбается.
— Все ровно, — отвечаю глухо. — А у тебя?
— А у меня… все хорошо!.. Ну, бывай! Приятно было тебя увидеть! — Он снова машет.
Этот странный паренек уходит обратно к своей толпе, к своей маленькой красноволосой девочке, которую отвлекает от дурных мыслей, о которой заботится… Которой подходит. А меня оставляет здесь, с моей идущей по плану жизнью. Но наизнанку вывернутой.
— Это кто? — мягко осведомляется Влад, но я чувствую, как нелегко ему такой тон дается.
— Это? Да так… — мнусь. Реально: кто это? Парнишка, у которого я однажды ночевала и имела неосторожность нежно втюриться. И которого видела три раза в жизни.
***
Весь фильм откровенно зеваю.
Я не люблю сопливые мелодрамы. Но ведь Влад хотел угодить. Угодить, как угождают стереотипной насквозь фальшивой девушке, что восторженно заглядывает в рот и ежесекундно покатывается со смеху. Неужели он думает, что я такая?
На экране крупным планом показывают целующихся героев, а я бешусь. Я злюсь и на Владика, и на себя. Чью-то чужую жизнь я сейчас пытаюсь захапать и прожить. Чей-то чужой первый поцелуй пережила сегодня, а своего собственного лишилась. Еще и платье это… Тошнит.
С первыми титрами мы поднимаемся с мягких сидений, в гардеробе Влад помогает мне влезть в пальто. На пути к выходу замечаю наше отражение в зеркальной тумбе: а пара-то ослепительная. Оба высокие, стройные, строго одетые… Только девушка ненастоящая, напряженная, словно манекен в маминой вещевой палатке.
А впереди в шумной стае маленьких пигалиц, своих ровесниц, шагает Сид и держит за руку красноволосую девочку. А я еще крепче сжимаю руку Влада.
Глава 20
Теперь у меня есть парень. Ну, с ума сойти можно. Мама прожужжала все уши своим подругам — как же приятно осознавать, что нелюдимая трудная дочь, хоть и с опозданием, влилась наконец в социум и снова всех сделала. Еще бы: мальчик-то воспитанный и милый, и из хорошей семьи!
На самом деле особых изменений не произошло, разве что Владик перебрался за мою парту, сопровождает меня в буфет, на перекуры, до дома… И душно целует при любом удобном случае. А я научилась терпеть: закрываю глаза и считаю в уме. Девять, десять — и он отлипает. Он уверен — мне это нравится. В его жизни вообще нет места метаниям и сомнениям на свой счет.
Все девочки на потоке меня прибить готовы и пускают разнообразные слухи. Я теперь сатанистка, наркоманка, суицидница, а еще успела сделать пять абортов, когда училась в школе.
Живем дальше.
В преддверии седьмого ноября Влад пропустил занятия — свалил куда-то с родителями на все предстоящие по случаю праздника выходные.
В универе я сегодня одна, но ни капельки от этого не страдаю — строчу лекции, далеко вытянув под партой ноги, и задыхаюсь от крутости нашего «логика». На душе свобода, есть желание творить анархию. Хочется увидеть кое-кого родного и дурного на всю голову, того, кто вечно пинками выталкивал меня из зоны комфорта, того, кто сейчас в большой беде.
После занятий собираю манатки и лечу на остановку. Матерясь на одной ноге в переполненном транспорте, с тремя пересадками добираюсь до пригорода. Грязь тут непролазная, но танки ее не боятся. Иду вдоль железнодорожной насыпи по единственной улице, ломлюсь в калитку перекошенного частного домика, который Светка вот уже почти три года снимает.
В сенях избавляюсь от тяжеленных из-за тонн налипшей грязи ботинок и захожу в избушку.
— Ликуся! — орет Светка.
— С наступающим! С днем Великой Октябрьской Социалистической революции! — воплю я.
Мы усаживаемся за стол и обе улыбаемся во все тридцать два зуба.
— Портвейна хочешь? Я тебя чаем поддержу! — предлагает Светка.
На ней огромные
