class="p1">«Есть такая интересная штука — регенерация… Взять, к примеру, саламандру, которая способна отрастить, скажем, хвост… Ну, первое — как такое возможно? А второе — почему саламандра может, а мы не можем?»— спрашивает чуть запинающийся ведущий в стильной рубашке и квадратных очках. Приглашённый гость, вроде бы биолог, своей вьющейся косматой гривой, напоминающий старого льва. Хитро щурится, улыбается из-под густых усов и бороды.
«Такое возможно. Это лёгкий ответ. Вы просто вспоминаете эмбриональную программу развития хвоста, запускаете на том месте, где вы его отрезали. Клетки перестают думать, что они клетки взрослой саламандры; начинают думать, что они клетки эмбриона саламандры, и не абы какие, а те, которые находятся в той области, где хвост должен расти; и хвост отрастает. Вы просто перезапускаете программу роста хвоста. В этом смысле, она уже существует, её просто надо перезапустить. А почему одни могут, а другие не могут… Это хороший вопрос… Ну, по кочану!»
Ведущий весело смеётся. Кажется, он коллекционирует такие ответы от гостей. Учёный задумчиво поднимает глаза к потолку.
«Есть люди, которые такое изучают на самом деле… Белорусские товарищи в институте биоорганической химии, кажется… Пытались понять, что разного в геномах существ способных к регенерации и не способных к регенерации. Кстати, не знаю, умеет ли саламандра отращивать хвост. Вот аксолотль умеет. Он вообще личинка. Это к эмбриологам. Но, понимаете, тут проблема вот в чём… Это на самом деле штука не безобидная. Потому что способность клеток вернуться к эмбриональной программе — она у нас с вами есть — это раковые опухоли. И наша попытка отрастить себе новую руку, вместо отрезанной, приведёт к тому, что вырастет не рука, а какая-нибудь ужасная хрень… Ну, а дальше не знаю. Кому-то это может быть полезно… Не знаю. Дальше только фантазировать».
* * *
«Да сам ты хрень!»— недовольно восклицает Агния и жмёт кнопку пульта, чтобы переключить канал. Это получается у неё не с первого раза. Выплюнув пару менюшек, огромный смарт-телевизор, закреплённый на стене, наконец, сдаётся. На экране появляется один из центральных каналов федеральной сетки. Президент делает заявление в своей обычной невозмутимой манере. Для меня это скучно. Но моя напарница впечатлена.
«Ничосе! Темнейшего показывают! Я думала все русскоязычные каналы давно заблочили».
«Это веб-ТВ. Вон и роутер на шкафу торчит. Хозяин, видимо, настроил себе вещание через проксированный интернет».
«У-у-у, какой ватник. Хавает имперскую пропаганду»,— иронизирует девушка, нескрываемо радуясь находчивости неизвестного земляка.
«Можем и фантастический боевичок посмотреть… Поищи там в списке. Политота — это скучно»,— зевая, озвучиваю я свою мысль. Но словоохотливая барышня не унимается…
«Голосовал за него?»
«Нет. Без меня справились».
«Но операцию ты поддерживаешь…»,— она смотрит на меня своими въедливыми зелёными глазами.
«Не поддерживаю, а участвую… Как и ты, кстати».
«Ну, у меня-то личное… А ты почему?»
«Без меня не справлялись…»
Я снова зеваю. Переворачиваюсь с боку на бок на старом запылённом диване, отворачиваясь от экрана, и прикрываю глаза.
«Спать будешь?»
«Нет. Нам нельзя. Транспорт может прибыть в любое время…»
«Тогда пойду, сделаю кофе. Видела на кухне пачку».
Её массивное чёрное тело поднимается с каким-то сухим скрипом, шуршит по полу. Преодолев дверной проём, сворачивает в соседнее помещение. Слышится шум воды, гулкий шлепок чайника, щелчок электрической плиты, скрип створки кухонного шкафчика, звяканье кружек.
«Вообще-то это мародёрство…— замечаю я,— хозяину не понравится, что ты шарилась по его вещам».
«Думаешь, он жив?»
«Это не важно».
«И не я, а мы… Нужно разделять ответственность».
«Это тоже не важно».
«В любом случае, эта пачка была ему не так уж нужна… Иначе бы он взял её с собой,— Агния снова появляется в комнате, протягивает мне кружку.— На!»
Девочка подросла. Сейчас она еле проходит в дверь. Даже вынуждена пригибать голову. Однако, это её совсем не портит. Прямые угольно-чёрные волосы, сами собой сплетшиеся в увесистую косу, стали ещё длиннее. Потёртая кожанка, как и тонкие плечи, которые она прикрывает — память о своём человеческом прошлом. Начинаясь небольшими родинками на шее и быстро увеличиваясь к ключицам, всё тело покрывают чёрные ороговевшие эпителиальные пластинки. В районе яремной ямки они окончательно смыкаются, образуя плотную ромбическую чешую. Несмотря на все эти особенности, торс, тем не менее, выглядит всё ещё нормальным и даже женственным. Что же до нижней части, то она распластана по всей квартире. Массивный, покрытый причудливым узором, хвост свёрнут кольцами и постоянно подтягивается, сжимается пружиной, набрасывая петлю на петлю, чтобы занять более компактное положение.
«Ну ты кофе будешь чи нет?»
Я понимаю, что так и не забрал кружку из её рук.
«Да, спасибо… Зачем ты накопила столько биомассы?»
«Экспериментирую со своим телом… Попробовала сделать пластинки толще. Смотри, почти как броник!»
Агния демонстративно стучит кулаком в грудь.
«Бессмысленно…— качаю я головой.— Разве что от пистолета… Возможно, остановит автоматную пулю. Но в тебя будут стрелять из крупного калибра. И целить в голову. Попробуют взорвать. И даже взорвут. Костная ткань только снизит подвижность. Трёхслойный хитин оптимальнее».
«Зато, зацени! Так сиськи получаются больше…»
Я отпиваю гадкий кофе, теперь понятно, почему оставленный хозяином, и молча вздыхаю. В девчонке ещё осталось слишком много человеческого. Жить с этим будет трудно. А воевать ещё труднее. Уж я-то знаю…
«Не держись за прежнюю форму. Прими свою новую сущность. Ты всего лишь набор клеток. Биомасса. Будь, как вода. Воду нельзя разрезать. Воду нельзя связать. В воду бесполезно стрелять. Она просто течёт».
Агния смеётся.
«Ну ты дзен-бу…» — но не успевает договорить, потому что справа из окна прямиком в её шею влетает крупнокалиберная пуля. Девушка инстинктивно хватается рукой за горло. Захлёбываясь в крови, падает за диван. Кажется, часть разлетевшейся крови попадает в мою кружку. Что ж, хуже этот кофе уже не будет…
Выстрел не повторяется. Но тот, кто засел с «лёгкой пятидесяткой» в доме напротив, вряд ли оставит свою позицию быстро. Он ждёт. Закинул удочку и ждёт.
Агния стонет от боли и злобно хрипит. Чёрный хвост судорожно бьётся, раскидывая по комнате вещи. «Сука… Я порву его!»
«Порвёшь… Порвёшь… Лежи спокойно»,— я беру девушку за руку. Чёрные нити ризомы уже принялись стягивать края раны, штопая человеческую плоть.
«Какого хера⁈»— зелёные глаза Агнии чернеют от злости.
«Это отвлекающий ход… Мы ждём транспорт. Завяжем бой — упустим цель. Надо…»
Но девчонка меня уже не слушает. Вытянутое тело начало трансформироваться. С каждым ударом по стенам, оно словно разбрызгивается,
