Талице дядя Вилли учил маленького Нику невесть откуда взявшемуся у него берлинскому диалекту! Теперь все проясняется.
Итак, наш герой все время совершенствуется, оттачивая свое знание не просто немецкого языка, а вообще всего немецкого языка, что не каждому немцу под силу. Как пишут в ряде исследований, будущую легенду разведки обучала фрейлина императрицы Александры Федоровны Ольга Веселкина, руководитель кафедры иностранных языков Уральского индустриального института (теперь Уральский государственный технический университет-УПИ имени первого президента России Б. Н. Ельцина (УГТУ — УПИ). Да, в это время Ольга Михайловна Веселкина (между прочим, троюродная племянница М.Ю. Лермонтова и троюродная же племянница П.А. Столыпина, сосланная в Свердловск, да там и осевшая), действительно преподавала в тогдашнем индустриальном институте. Мой отец, который учился там с 1937 по 1941 год, прекрасно ее помнил. Проблема только в том, что Николай-то Кузнецов там не учился. И в отличие от распространенного апокрифа, диплома на немецком языке не защищал.
Вот, что пишет об этом биограф Т. Гладков:
В архивах ни одного свердловского вуза нет и малейших следов о пребывании в них студента Н.И. Кузнецова. Да и не могло — по здравому рассуждению — быть. Николай не имел необходимого для поступления в институт свидетельства о наличии законченного среднего образования. Можно только гадать, почему в Кудымкаре, где имелся свой лесотехникум, он не сдал всего-навсего несколько экзаменов, необходимых для получения полноценного диплома.
И про диплом на немецком языке:
…раз не было обучения в институте, очного или заочного, не могло быть и защиты диплома. Тем более — на немецком языке. Если даже допустить, что Кузнецов в ту пору уже настолько хорошо владел немецким, что был способен написать на нем специальную дипломную работу, то нужно было бы еще образовать такую экзаменационную комиссию, которая этот текст хотя бы могла прочитать… Жаль, но это всего лишь красивая сказка…
Обратите внимание на фразу «Если даже допустить, что Кузнецов в ту пору уже настолько хорошо владел немецким, что был способен написать на нем специальную дипломную работу».
Иными словами, если бы он и поступил в УПИ, то даже Гладков сомневается, что к 1938 году Кузнецов знал бы немецкий язык в совершенстве. А ведь по легенде всего через 4 года уже никто не мог заподозрить, что немецкий для него не родной.
Однако ряд исследователей упорно продолжает утверждать, что Кузнецов в УПИ все же учился, хотя, как мы знаем, законченного образования у него была одна семилетка, поступить в институт он не мог никак. Жаль, но это всего лишь красивая сказка…
Небольшое, но крайне любопытное отступление: в Свердловске Николай Кузнецов проживал по нескольким адресам, в частности, на Уралмаше, на улице Уральских Рабочих, 26. Но самым известным его адресом стала квартира в элитном доме на проспекте Ленина, 52, корпус 1.
Автор этих строк проживал на той же улице — Ленина 81/83 и учился какое-то врем я в школе № 110, расположенной буквально напротив того самого корпуса. Дом крайне любопытный.
Вот, что пишут об этом комплексе зданий в социальной сети ВКонтакте:
Архитекторы-новаторы стремились преодолеть замкнутость традиционной индивидуальной квартиры и противопоставить новый тип жилища, с развитым коммунально-бытовым обслуживанием, общежитию с минимумом бытовых удобств.
Дом должен был стать очагом личной жизни и досуга. Такова была точка зрения многих теоретиков и архитекторов авангарда, которые вели экспериментальную работу по созданию экономичных и общедоступных квартир.
В те годы вообще много экспериментировали, в том числе, и с жильем. Предполагалось, что люди не будут сами готовить, поэтому в в квартирах здания нового типа не были предусмотрены кухни, зато в комплексе строилась столовая, где, по идее, должны были питаться трудящиеся жильцы, освобожденные от домашнего труда. Из этой затеи, как и из многих других, ничего не вышло: люди упорно хотели варить и жарить свою собственную еду, поэтому в квартирах выделялись уголки, перестраивались под кухни, из-за чего первоначальная планировка сильно менялась.
Интересен следующий факт — все здания связывались между собой переходами: можно было зайти в жилой комплекс с переулка Решетникова и выйти с противоположной стороны квартала на проспект Ленина.
Поэтому мы в детстве обожали бегать и играть в этих зданиях, благо от нашего дома недалеко. Было очень здорово играть в казаки-разбойники: заходил в один дом, поднимался на пятый этаж, по галерее перебегал в другой дом, надо было только знать, где какая галерея находится и куда бежать. Ну, это мы быстро изучили! И дворы были зелеными и красивыми. И традиционно мальчишки разных районов враждовали между собой отчаянно. Мой двор по Ленина 83 с Ленина 52 не враждовал, но оба комплекса враждовали с находящимся напротив зданием Ленина 75 по прозвищу «Подводная лодка» (непонятно почему, кстати).
Получить квартиру в этом комплексе на улице Ленина 52 было очень непросто. А тут какой-то расцеховщик — и на тебе… Должен сказать, что и в 70-е гг. XX века этот дом считался элитным. Хотя уже и не очень соответствовал современным требованиям. А по тем временам — получить квартиру или даже комнату в таком доме было ох как непросто. Получается, непростым человеком был Н.И. Кузнецов.
Так что согласимся с Т. Гладковым:
«Тут самая пора раскрыть то, что автор до поры оставлял как бы за скобками и о чем ранее в многочисленных публикациях о жизни нашего национального героя никогда не сообщалось. А именно, что Николай Кузнецов уже в кудымкарскую пору стал сотрудником негласного штата органов государственной безопасности — ОГПУ».
Вот! Дважды исключенный из комсомола, отсидевший за мошенничество сын кулака и белогвардейца, был принят внештатником в самую секретную организацию СССР. Ну что ж, жизнь иногда выделывает коленца и похлеще. Тем более, судя по имеющейся расписке, с 10 июня 1932 года Н. Кузнецов стал обыкновенным стукачом:
«…добровольно обязуюсь сообщать о всех замеченных мною ненормальных случаях как политического и так же экономического характера, явно направленных действий к подрыву устоев Сов. Власти, от кого бы они ни исходили».[8]
Если мы вспомним, что арестовали-то Кузнецова именно в июне 1932, то вербовка в органы прошла в ходе следствия легко и быстро, очевидно, пообещали смягчить наказание[9]. Его под подписку освобождают из под ареста и дают всего год исправительных работ. Вот как Кузнецов стал агентом НКВД, а вовсе не из-за «великолепной памяти, собранности, феноменальных лингвистических данных и способности выполнять поставленные задачи в отдаленных поселениях с риском для жизни», — как утверждает С. Кузнецов.
