И я сделал вывод, что необходимо строго следовать инструкциям и тому что учат, независимо от того, что вы думаете.
Но это было далеко не самое худшее, что случилось на курсе подготовки боевого пловца. Я увидел первую смерть.
Однажды, мы закончили долгий заплыв со снаряжением и очень уставшие поднялись на набережную. Мы увидели группу водолазов-претендентов на занятиях около дока. Было жарко, в воздухе стоял запах горячей смолы, которой обмазывают доски на старых причалах. Наша группа наполовину сняла свои гидрокостюмы и от нас несло потом, как от животных. Новое упражнение должно было быть через четыре часа. С белыми кругами на загорелых лицах от масок, мы сбились в круг и шутили над загаром.
Вдруг мы услышали звуки взрывов. Это инструктор бросал взрывпакеты в воду. Обычная часть обучения, чтобы заставить претендентов привыкнуть в шумовому фону в воде, чтобы они больше напрягались и совершали ошибки. Я знал этот метод с курса патруля, где инструктора забрасывал нас взрывпакетами на бивуаке.
Но сегодня что-то пошло не так. Как это случилось я не знаю. Один из пакетов взорвался слишком близко к претенденту. После очередного взрыва его безжизненное тело медленно всплыло на поверхность. Я увидел его болтающуюся голову и понял, что что-то не так. Лицом он был вниз, в воду, а голова болталась как будто в шее не было ни одной мышцы. Из разорванного шланга акваланга выходил кислород.
Мы прыгнули в воду и вместе с американцами из SEAL вытащили его на причал. Сразу же начали реанимационные мероприятия, американский медик извлек спас-сумку — неотъемлемую часть таких учений.
Все произошло в течении каких-то пяти минут. Когда стих первоначальный шок, вокруг было уже полно людей, опытных боевых пловцов. Нас оттеснили в сторону, как неопытных новичков.
Главный инструктор FKP констатировал смерть кандидата.
Это было в первый раз, когда я увидел смерть человека. Мои мысли в этот момент были почти сюрреалистические. Вдруг меня заинтересовало — что происходит, когда ты умираешь. Я задумался о его родителях. Я не мог провести параллель со своей собственной семьей, не мог никак представить, чтобы они почувствовали. В конце концов я был очень молод и мог легко думать о смерти. Мое желание стать егерем в конце концов победило мысли о смерти…
На следующую ночь мы участвовали в упражнении "Молот", которое славится среди всех претендентов. В этом упражнении группа медленно в полной тишине в течении нескольких часов проникает в порт. Главное условие — инструкторы FKP, стоящие на причале, не должны вас обнаружить. Так как вы двигаетесь очень медленно, то рано или поздно замерзаете. С этим тоже надо бороться.
Опять мы услышали звуки взрывов в воде. Инструктора сбрасывали взрывпакеты. Я помню, что в этот момент вспомнил погибшего претендента. Я нырнул так глубоко как мог и поплыл вперед. Мощные вспышки и ударная волна разносились под водой.
К своему удивлению, я понял, что контролирую себя. Я был там, где хотел быть. Я искал этого. Здесь все было серьезно.
Так, жарким летним днем 1984 года, я стал егерем номер 200.
3. JÆGER FRA BUNDEN [3]
Когда мои отборочные испытания завершились, я попал в патруль к BS Christiansens(*) вместе с моими товарищами Kobbelgaard и Lyngsø. Мы — это те пять человек, которые прошли все испытания и стали егерями в текущем году. Двое других, СР и Werrher, попали в другой патруль.
Я знал, что нам предстоит.
Считается, что патруль организованный из новичков-егерей мало к чему пригоден. Новых егерей необходимо готовить еще несколько лет, чтобы они поднялись до стандартов Корпуса. Поэтому их не посылают на задания в течении этого времени. Вместо этого, рядом с ними были бывалые проверенные егеря, готовые показать к чему надо стремиться.
Вместе с BS был еще один опытный егерь по имени Finn Sørensen. Вдвоем они были настоящими профессионалами и хорошо готовили нас к тому, чтобы работать как эффективная команда и выживать на вражеской территории.
Finn был педантичен и точен, а BS — изобретателен и невероятно замотивирован. Они образовывали хорошую комбинацию "профи" и дополняли друг друга. Часто, когда патруль не занимался служебными делами или не был на учениях, они проводили собственные учения для нас.
BS удалось создать уникальное чувство сплоченности. Он знал как сделать нас зависимыми друг от друга.
Не все егеря готовы идти в "бой" сразу после отбора. В широком смысле слова, на отборе вы получаете лишь физическую и теоретическую подготовку, плюс закаляете волю. Все это фундамент для становления егеря. Требуется много лет, чтобы стать настоящим егерем и был принятым среди "стариков"-егерей.
Тот егерь, который на отборе заставлял меня носить песок, так и не принял меня. Спустя 15 лет, когда он уже был в отставке я случайно встретил его и, по разговору с ним, понял, что так и не достиг каких-то его стандартов. Мы принадлежали к двум разным поколениям Корпуса и мы не смогли найти общий язык, хоть я его и уважал. На отборе я был молод и неопытен, поэтому мне нужен был кто-то, вроде него.
Как самому молодому члену патруля мне не доверили ни оружейную комнату, ни патрульную машину, ни ответственность за пополнение и хранение группового снаряжения. Я отвечал за питание группы. За порядок и чистый пол в помещении, принадлежавшем патрулю. Одно то, что я прошел отбор не означало, что я стал егерем. По крайней мере среди старших.
Это пришло ко мне только спустя несколько лет непрерывной работы. Можно улыбаться моим обязанностям "повара" группы, но здесь нет ничего смешного. Методичное выполнение своих обязанностей и постепенное повышения ответственности в других сферах — вот что сделало меня достойным звания егеря.
Именно отношение как к "новичку" меня и взволновало. Я не смог отказаться от этого вызова и дал себе зарок приложить все усилия, чтобы быть достойным сообщества профессионалов. Не просто быть тихими середнячком, а быть ЕГЕРЕМ. Во мне нуждалась команда. Мои навыки были нужны не только спецназу или армии, но и самой Дании….
Естественно, тогда я этого не осознавал, но серьезность задач была мне понятна и я взялся за дело со всей строгостью к себе.
Как-то, в самом начале, я был направлен к радистам для получения нового радиошифра для нашего обучения работы с рацией.
Радиошифр считался совершенно секретным и нам все уши прожужжали, что при попадании в плен к русским, мы должны уничтожить рацию и шифр в
