Он позволяет это и улыбается мне, а затем откидывается на спинку дивана и закрывает глаза.
— Ты всегда называешь меня только по имени, — говорит Роберт через некоторое время, и я медленно киваю. — Почему? — спрашивает он. — Это необычно. Многие сабмиссивные женщины считают это чрезвычайно важным, чтобы найти свое место и, прежде всего, оставаться там.
Я пожимаю плечами и, открыв глаза, ловлю его взгляд.
— Мне не особенно нравится эта «хозяин-мастер» ерунда, как и тебе, я думаю. Это выглядит как-то слишком искусственно, будто это игра. Я могу придерживаться этого, если… — я запинаюсь, пытаясь найти правильные слова —…если мужчина делает упор на это, конечно, но мне это не нравится. Я не считаю себя неуважительной, когда обращаюсь к тебе по имени. Звуки создают музыку, верно?
Он кивает.
— Я согласен. Для тебя это не игра?
— Нет, — отвечаю я, — я не ощущаю, что это игра. Я нуждаюсь в этом перехвате власти почти так же сильно, как в воздухе, чтобы дышать. Без этого я чувствую себя пустой и непонятой. Чего-то не хватает, понимаешь?
Роберт медленно кивает, склонив голову к своей руке, которая покоится на спинке дивана. Я чувствую, как он снимает свои туфли. Затем моя голова поднимается и опускается снова, когда он удобно размещает ноги на журнальном столике. Я смотрю влево и вижу, как он шевелит пальцами ног, что очень забавно. Роберт чувствует себя комфортно со мной, показывает это довольно открыто и этим делает меня счастливой.
— Ты практикуешь публично подобного рода передачу власти?
— Нет. Как правило, нет. Но это решаю не я одна.
Он обращает мое внимание на себя, и я снова смотрю ему прямо в лицо. Я улыбаюсь, и он улыбается в ответ — он знает, что я хочу сказать.
— Но вот здесь… — он делает круговой жест рукой, который охватывает всю квартиру, — …здесь, да?
— Да. В тот момент, когда дверь позади нас закрывается, я нахожусь в твоем полном распоряжении — если ты этого желаешь.
— Игра в баре была допустима. Я вижу это правильно, верно?
— Да. Более, чем допустима. Никто же не заметил.
«Если бы я не сказала парню, что происходит», — добавляю я про себя и немного стыжусь.
Роберт устраивается поудобнее и кладет руку мне на шею.
— Асфиксия? — спрашивает он, и я невольно сглатываю. Я не отвечаю сразу, и он приподнимает бровь. — Я понимаю, что контроль дыхания только при определенных условиях, верно?
Я киваю и глубоко вздыхаю, что на самом деле заставляет меня напрячься, хотя он не душит.
— Только рукой, пожалуйста. Никаких вспомогательных инструментов, таких как ремни, веревки или полиэтиленовые пакеты. Я… Я хочу тебя видеть, когда ты… делаешь это. Лицом к лицу, так сказать.
— Хорошо. Нет проблем. Тебе нравится воск?
— Да, очень даже.
— Зажимы?
— М-м-м, не очень, но могу это вынести.
— Хорошо воспитана, я же уже говорил, — усмехается он, продолжая: — Плаги, вибры?
— Зависит что именно. Размер имеет решающее значение.
— Ты когда-нибудь носила яйцо?
— Яйцо? Нет, я так не думаю.
— Тебе понравится. При случае я приобрету его и принесу с собой.
Такой случай представляется быстро, потому что на следующее утро, когда сижу в своем кабинете, я получаю сообщение от Роберта: «Яйцо купил. Сегодня вечером, в 8 часов, у тебя?».
Меня сразу же бросает в жар. Ягодицы начинают болеть еще больше, и я чувствую неистовое покалывание во влагалище.
«Да, с удовольствием. Вся в предвкушении», — пишу я ответ и смотрю на часы. Только половина одиннадцатого. Знаю, день будет тянуться словно жевательная резинка. Я не вникаю в беседы своих коллег во время обеденного перерыва, а предвкушение растет от часа к часу. В половине четвертого я заканчиваю работу и еду домой. Принимаю душ и тщательно бреюсь, а затем сажусь на диван и щелкаю каналами телевизора. Но я не могу спокойно усидеть на одном месте, поэтому беру пылесос, убираю квартиру, навожу порядок, убиваю время домашней работой. По моему мнению, это неплохое решение, и квартира будет чистой. Мой взгляд падает на журнальный столик, и я вспоминаю удары, горящие ягодицы. После душа я рассматривала себя в спальне в большом зеркале и разглядела на заднице две отметины сливово-лилового цвета. Интересно, что Роберт скажет на это, если он вообще что-нибудь скажет. Пока он не мог знать, как отреагирует мое тело, что нужно, чтобы временно меня пометить.
Роберт — пунктуальность во плоти. В три минуты девятого звонит звонок, и я открываю дверь. «Джинсово-футболочный день», — думаю я и скольжу взглядом вниз по его телу. Дверь захлопывается, и он шепчет приветствие. Кладет ладонь мне на шею и мягко сжимает — очень собственнический жест, который никогда не потеряет своего особого воздействия на меня.
— Что ты думаешь о визите в наш бар? Мне хочется пива и сплетен. Понаблюдать за народом.
— Хорошо, — отвечаю я, немного неуверенно. Он же собирался делать что-то другое.
— Прекрасно. Гостиная, журнальный столик, штаны спустить. Ну, ты уже в курсе, верно?
Его усмешка соблазнительна, и я подчиняюсь немедленно. Когда я занимаю позицию, он свистит сквозь зубы.
— Сливово-лиловая. Ты отлично выглядишь. Мне это нравится.
— Мне тоже, — шепчу я.
Роберт поглаживает мою попу, спускаясь ладонью между моими ногами. Он дразнит меня, пока я не начинаю стонать, пока не начинаю течь. Чувствую, как он вставляет в меня два пальца, затем добавляет третий, и, когда начинает трахать меня ими, я начинаю судорожно глотать воздух.
— Роберт…
— Еще немного, и ты будешь готова, Аллегра. Тогда я остановлюсь, не волнуйся.
Я слышу смех в его голосе. Он вынимает из меня пальцы, и пару секунд ничего не происходит. Затем я чувствую, как он что-то засовывает в меня. Эта штука не так уж и велика, приблизительно как большой тампон. Может быть, немного толще. Он осторожно вводит ее и вытаскивает из меня пальцы.
— Встань прямо, — тихо говорит он, и я выпрямляюсь. — Ты что-нибудь ощущаешь?
— Нет.
— Походи туда-сюда.
Я напрягаю мышцы таза, чтобы не потерять эту штуковину, и прохожусь по гостиной. Никаких проблем.
— И?
— Я ничего не чувствую. Ощущаю, что там что-то есть, но в остальном все как обычно.
— Очень хорошо. Одевайся, мы уходим.
Глава 8
В машине мы обсуждаем музыку, звучащую из радио, и я ковыряюсь в компакт-дисках, лежащих в боковом отделении дверцы. Я громко смеюсь, когда в руки попадает детский диск.
— Что это такое? — спрашиваю я, помахав диском.
— Это… — отвечает он, усмехаясь, — …здорово. Это любимый диск моей племянницы. Мы слушаем его, когда
