производители еще не разорились.
ГОНКА ВООРУЖЕНИЙ
© Издательство «Полярис», перевод, 1998
Как мне уже доводилось прежде замечать, долгое время никому не удавалось прижать к стенке Гарри Парвиса, признанного краснобая «Белого оленя». В его научных знаниях сомнений не возникало — но где он их набрался? И чем можно оправдать ту фамильярность, с какой он упоминал многих членов Королевского научного общества? Следует признать, что очень многие не верили ни единому его слову. А это уже чересчур, как я недавно и несколько возбужденно заметил Биллу Темплу.
— Ты всегда ни в грош не ставишь слова Гарри, — сказал я ему, — но даже ты не сможешь не признать, что он всех развлекает. А не каждый из нас на такое способен.
— Уж если ты перешел на личности, — взорвался Билл, все еще не в силах смириться с тем, что несколько его совершенно серьезных рассказов некий американский издатель отверг на том основании, что они его не рассмешили, — то давай выйдем, и ты повторишь свои слова. — Он взглянул в окно, заметил, что на улице до сих пор валит снег, и торопливо добавил: — Но не сегодня, а как-нибудь летом, если мы оба окажемся здесь в подходящую среду. Выпьешь еще стаканчик своего неразбавленного ананасного сока?
— Спасибо. Когда-нибудь я попрошу добавить в него джин, лишь бы тебя ошарашить. Наверное, я единственный в «Белом олене», кто может заказать его или отказаться — и отказывается.
На этом наш разговор прервался, потому что вошел объект спора. При обычных обстоятельствах это лишь добавило бы нашему с Биллом противостоянию напряженности, но, поскольку Гарри привел с собой незнакомца, мы решили стать пай-мальчиками.
— Привет всем, — сказал Гарри. — Познакомьтесь с моим другом Солли Бламбергом. Лучший мастер по спецэффектам в Голливуде.
— Давай уточним, Гарри, — печально произнес мистер Бламберг голосом, который мог бы принадлежать подвергнутому укоризне спаниелю. — Не в Голливуде. Из Голливуда.
— Тем лучше для тебя, — отмахнулся Гарри. — Сол приехал сюда, чтобы осчастливить своими талантами британскую кинопромышленность.
— А в Англии есть кинопромышленность? — встревоженно уточнил Солли. — У нас на студии все о ней говорили как-то с сомнением.
— Разумеется, есть. И даже процветает. Правительство все время повышает налоги на развлечения, что приводит отрасль к банкротству, а затем не дает ей умереть, подпитывая крупными грантами. Просто в этой стране так ведутся дела. Эй, Дрю, где наша книга почетных гостей? И налей нам по двойной. Солли пережил тяжелые испытания, и ему надо подкрепиться.
По-моему, если не считать взгляда как у провинившейся собаки, мистер Бламберг не производил впечатления человека, пострадавшего от чрезвычайных лишений. На нем был аккуратный костюм от «Харта, Шефнера и Маркса», а пристегнутые пуговицами уголки воротничка рубашки заканчивались где-то на середине груди. Это было очень кстати, потому что воротничок скрывал, но, к сожалению, недостаточно, его галстук. Мне стало интересно, в чем же его проблема. О, лишь бы не антиамериканская деятельность, мысленно взмолился я: это снова развяжет язык нашему ручному коммунисту, который в тот момент миролюбиво изучал в уголке ситуацию на шахматной доске.
Мы отозвались на слова Гарри сочувственным хмыканьем, а Джон довольно откровенно намекнул:
— Может, если вы нам все расскажете, вам полегчает? И вообще, нельзя упускать шанс послушать здесь кого-нибудь другого.
— Не скромничай, Джон, — тут же отозвался Гарри. — Я пока еще не устал тебя слушать. Да только сомневаюсь, что Солли захочется снова обо всем рассказывать. Верно, старина?
— Угу, — буркнул мистер Бламберг. — Рассказывай ты.
(«Я знал, что этим все и кончится», — шепнул мне Джон.)
— А с чего начать? — уточнил Гарри. — С того, как Лилиан Росс пришла брать у тебя интервью?
— С чего угодно, только не с этого места, — содрогнулся Солли. — По-настоящему все началось, когда мы снимали первый сериал про «Капитана Зума».
— «Капитан Зум»? — многозначительно переспросил кто-то. — Эти два слова считаются здесь очень грубыми. Только не говорите, что именно вы несете ответственность за эту потрясающую чушь!
— Ну-ну, друзья! — примирительно сказал Гарри, выливая масло на бурные волны. — Не надо вести себя слишком сурово. Не можем же мы судить по нашим высоким стандартам буквально всех. И надо же людям чем-то зарабатывать на жизнь? Кроме того, миллионам детей и подростков нравится капитан Зум. Уверен, вы не хотите разбить их маленькие сердца — да еще незадолго до Рождества.
— Если им действительно нравится капитан Зум, я лучше сверну им нежные шейки!
— Какая выдающаяся сентиментальность! Вынужден извиниться за слова некоторых моих соотечественников, Солли. Напомни, как там назывался первый сериал?
— «Капитан Зум и угроза с Марса».
— Ах да, верно. Кстати, никак не пойму, почему нам вечно грозят именно с Марса? Наверное, все началось со старины Уэллса. Как знать, не нарвемся ли мы в один прекрасный день на крупную межпланетную акцию протеста — если только не сумеем доказать, что марсиане были столь же грубы по отношению к нам.
Я очень рад заявить, что никогда не видел «Угрозу с Марса» («А я видел, — простонал кто-то сзади. — И до сих пор пытаюсь забыть»), но речь сейчас не о сериале как таковом. Его создали три сценариста в баре на бульваре Уилшир. До сих пор никто не может точно сказать, как было дело: сериал получился таким из-за того, что сценаристы были пьяны, или им приходилось непрерывно пить, чтобы не свихнуться из-за «Угрозы». Если это вас смущает, не обращайте внимания. А заботой Солли стали затребованные режиссером спецэффекты.
Во-первых, ему предстояло построить Марс. Солли полчасика полистал «Покорение пространства» и выдал набросок, который плотники быстро превратили в переспелый апельсин, парящий в пустоте и окруженный бесчисленными звездами. Это оказалось легко, зато с марсианскими городами пришлось повозиться. Попробуйте-ка придумать совершенно чужую архитектуру, да еще такую, чтобы результат не смотрелся полной нелепицей. Сомневаюсь, что подобное вообще возможно — если здравые мысли и придут в голову, то их уже наверняка где-то на Земле использовали. То, что появилось наконец в студии, было смутно византийским с некоторыми штрихами в духе Фрэнка Ллойда Райта[3]. Тот факт, что ни одна из дверей никуда не вела, никого не волновал, пока имелось достаточно места для схваток на мечах и всевозможной акробатики, предусмотренных сценарием.
Да-да, схваток на мечах.
