кроме Бога Яхве, было для любого иудея кощунством, которое карается по Закону-Торе побиванием камнями. Апостол Павел был «иудей из иудеев», поэтому назвать Христа «Богом» он не мог и никогда не называл. И все же именно апостол Павел фактически превратил Иисуса в грозного Бога всей последующей христианской Церкви. В своих Посланиях Павел называет Христа словом «Господин» (кю́риос), но в христианской Церкви это слово впоследствии уровнялось со словом «Бог» и составило с ним единую пару: «Господь Бог», кю́риос тхео́с.
В своих Посланиях Павел показал Христа в виде какого-то запредельного и неведомого всему миру Существа, – небесного Сверхчеловека. Его Христос – это иудейский Мессия (в переводе на греческий – Христо́с, «помазанный», т. к. апостол Павел проповедовал на общепринятом греческом языке), который после распятия вознесся на Небеса, и который вот-вот грядет в мир «с облаков» со своим грозным Вторым Пришествием. Само представление о таком «мерцающем» полу-Боге, которого невозможно «ухватить за руку», было новым для народов всего средиземноморского бассейна, включая самих иудеев.
Но и это еще не все. Павел в одном из своих Посланий фактически отрекается от того земного человека Иисуса, который затем «превратился» в Христа. Для Павла существовал только тот воскресший еврейский Мессия, который «во время оно» был распят римлянами и который вот-вот грядет на землю с «легионом ангелов» вершить свой праведный суд над всеми народами мира. Земная жизнь Христа до Его крестной смерти апостола не интересовала.
Последнее обстоятельство – полное отсутствие интереса Павла к земному Иисусу – можно объяснить иначе. Послания Павла впервые были обнародованы неким судовладельцем Маркионом, прибывшим в Рим из портового города на Черном море. То есть они впервые были введены в оборот и стали известны Церкви только через сто лет после распятия Христа, хотя в них описываются события, происшедшие непосредственно после казни еврейского Мессии. До появления Маркиона об этих текстах и о самом «Павле» в Риме никто ничего не знал. И это не может не вызвать множество вопросов. Если предположить, что все эти Послания в действительности являются «подложными» (или подавляющая часть из них), т. е. что они были написаны именно в это время (около 150 г. н. э., а не сразу после казни Христа) каким-то неизвестным христианским автором, возможно самим Маркионом, а значит «Павел» – это личность вымышленная, в таком случае отсутствие в них какого-либо описания внешности земного Иисуса представляется вполне естественным. Ведь Павел выдает себя за современника Христа, а значит, он должен был что-то о Нем знать. Но анонимный автор II в. н. э. уже не мог знать ничего, и только по этой причине он от земного Христа якобы «отрекается». Иначе, к этим «Посланиям», появившимся через 100 лет после евангельских событий, обязательно возникли бы вопросы. То есть вполне вероятно, что это «отречение» – обычный литературный прием. Следует напомнить читателю, что и в евангельском тексте отсутствует какая-либо (даже самая общая) информация о внешности «главного героя». И скорее всего, объясняется это тем, что конкретные авторы-создатели Евангелий тоже не были знакомы лично ни с описываемым ими Мессией, ни с проповедником Благой Вести.
Но пусть наш читатель не пугается и не «ломает своих рук» в отчаянии. Для древнего мира подобное положение вещей было нормой – приписывать собственный вдохновенный религиозный труд какому-то персонажу прошлого, в данном случае Павлу из «Деяний апостолов» или ученикам-апостолам, сопровождавшим Христа во время Его проповеди, если говорить о евангельском тексте. С этим явлением мы встретимся и в китайской истории при анализе бесед Лунь юя, которые, по традиции, приписываются Конфуцию и его ученикам. Более того, если предположить, что анонимный автор имел характер выведенного им в Посланиях «Павла», а следовательно – и его «неистовую» веру и стремление проповедовать о «евангельском Боге», в таком случае в этом подлоге, по представлениям древних, не было ничего предосудительного.
Интересно во всей этой истории и то, что именно в это время в Церкви возникла необходимость в легализации появившегося монашеского движения, которое стало оттеснять первоначальную мирскую евангельскую жизнь на второй план. В тексте канонических Евангелий нет ни одного эпизода, который можно было бы – хоть как-то! – расценить в качестве оправдания монашества. Известные евангельские слова Христа о «скопцах» – это вовсе не о «монахах», а об абсолютном запрете на прелюбодеяние, если речь идет о стремлении человека к достижению Царства Небесного. Этими словами Христос, фактически, в притчевой форме объясняет свое собственное «вдовство», которое не имело оправдания в глазах Его учеников, выходцев из иудаизма. Подобное «обвинение» учеников в Его адрес было вызвано тем, что не монашеская, а именно супружеская жизнь – в еврейском, мандейском и греческом мирах – санкционировалась религиозными требованиями: и греки, и иудеи, и мандеи резко осуждали «монашеский» образ жизни.
То есть ко времени появления Посланий Павла в Церкви возникла необходимость в наличии авторитетного древнего текста, возвеличивающего монашество. Маркион появился очень во-время: именно он принес «монашеские» Послания Павла, и именно он создал первый в истории христианства Канон Нового Завета, состоящий из двух частей: Евангелие (от Луки) и Апостол (включал Книгу «Деяний» и обретенные «Павловы Послания»). То есть уже в первом церковном Каноне Нового Завета монашеству была отдана «пальма первенства».
Все это, вместе взятое, утвердило веру Церкви в то, что Христос – это Бог. А подобное, само по себе, является, конечно же, настоящим «язычеством». От открытых обвинений в язычестве древнюю христианскую Церковь спасло только то, что Христос был фактически приравнен к иудейскому Богу Яхве. Более того, к тому времени, когда был принят догмат о христианской Троице, все «еретические» рассуждения на этот счет уже решительно пресекались государством и ставшей могущественной Церковью. При этом даже тот очевидный факт, что ожидаемое Павлом «Пришествие» не состоялось ни во время жизни его поколения (сам Павел испытывал от этого некоторую растерянность), ни спустя две тысячи лет, не стало основанием для естественных дискуссий богословов Церкви о том, кто же, все-таки, в действительности, был этот неведомый «человеко-Бог» евангельского текста. Представления Павла о сущности «распятого Христа», фактически, оказались несостоятельными. Окончательный нелицеприятный вердикт всей его проповеди вынесло Время. И это – та объективная реальность сегодняшнего дня, против которой может спорить только не вполне адекватный человек.
Поясним читателю дополнительно, что если строго следовать греческому тексту Евангелий, то того «Пришествия» (т. е. Второго Пришествия), о котором заявляет апостол Павел в своих Посланиях, ожидать не разумно. По той простой причине, что оно уже давно состоялось. Состоялось сразу же после смерти проповедника Иисуса. Выражаясь китайским языком, Иисус стал «духом верха», и уже тысячелетия «присутствует» в нашем земном мире в этом Своем качестве.
