сборную завода по борьбе. Со спорта мое восхождение началось, и я никогда тренировки полностью не забрасывал.
Мужик и трех звуков издать не успел. Подсечка, бросок, болевой.
Женщине на опережение воплей рявкнул, мол, документы неси, красивая, а то и тебе не поздоровится. Бить я бы ее не стал, но угроза подействовала. Скрылась.
Спрашиваю мужика – как звать?
Тот сипло называется Тёмой. Я тоже представляюсь. По имени-отчеству. Привычка.
Женщина приносит бумаги. Твою-то мать! Понятно, не могли меня в дыру эту направить без прикола с совпадением адресов. Мелко гадите, бывшие товарищи, мелко.
Вставай, говорю, Тёма, в жилуправление пойдем. Выселять не буду, просто тебя один хрен для подтверждения вызовут.
Идем. Из каморки показалась коридорная. Называет меня бандитом. Грозит ликвидаторами. Игнорирую. Мне с такой мелочью общаться резона нет. Да и не решает она ничего.
Раньше случалось квартиры для сотрудников выбивать, схема старая, наработанная. Пофиг, что хлопотно, лишь бы не останавливаться, а то опять затоскую.
У самой лестницы коридорная кричит, подожди, мол. На этаж выше позвоню. Там вроде для кого-то 335-ю в порядок приводили. Какой-то хрен важный приехать должен.
Останавливаюсь. Тёма пыхтит, прибежала его жена. Пыхтят вдвоем, на меня искоса зыркают, но молчат.
Сверху подтвердили, что ждут именно меня. И в 335-й.
Всем кагалом топаем по лестнице.
Если внизу точно Мамай прошел, то здесь сад цветущий – стены картинами расписаны. Линолеум дешевенький, но свежепостеленный.
Другая коридорная хлопочет, так и эдак мои документы вертит. Лицо с фото сравнивает. Освещение хорошее, но боится ошибиться – случись чего, влетит-то ей.
Наконец ведет к квартире. Достаю ключи. Вставляю в замок. Поворачиваю. Дверь открывается. Все выдыхают.
Хлопаю Тёму по плечу. Потчую привычной цитатой о пользе вежливости в целях пролетарского взаимопонимания.
Народ рассасывается. Захожу в квартиру. Завтра надо будет в жилуправлении вопрос-таки утрясти.
Внутри скромно, чисто, пусто. С жильем работника центрального аппарата сравнивать глупо. В тех хоромах и обстановка была как в музее. Тоню чуть удар не хватил, когда пришлось съезжать.
Эх, Тоня… Не декабристская ты жена оказалась.
А я что? Раньше столько работал, что домой только поспать приходил.
А теперь смогу так? И надо ли?
Сажусь на панцирную кровать. В углу лежит составной щит, переделанный из старой двери.
Сон – лучшее решение, но постельного белья нет.
В каптерке у коридорной обнаружилась еще сутулая девушка с перекошенным лицом. Дочка. Умственно отсталая.
Прощебетала что-то невнятно, порскнула в подсобку. Вернулась со стопкой белья.
Просмотрел, не отходя от кассы. Простынь, наволочка, пододеяльник. Без пятен, дыр нет.
Коридорная предложила выпить за новоселье.
Отказался. Сказал, что дорогой утомлен. В падлу ли мне с ней пить? В падлу. И не бодрит, не веселит меня теперь водка. Не пьянею – просто вырубает.
По пути обратно остановился у стенгазеты. Заметки примитивные, бравадные, но красиво нарисовано. Есть четкий стиль.
Застилаю постель. Укладываюсь. Усталость – прекрасное снотворное.
Сквозь дрему слышу – гомонит идущая по коридору молодежь. Видать, и с ними придется что-то решать. Но не сегодня.
Утром накрыла тоска. Долго смотрел в пространство сквозь беснующийся будильник. Какая разница, что там, на новой работе? Не уволят, гарантия. Да и подчиненные отдохнут без нового начальника, которому один хрен рады не будут…
А с какого они должны отдыхать?! Там, где меня уже нет и не будет, почти круглые сутки икру мечут, чтобы всем всего хотя бы по минимуму хватало. Всю жизнь подпинывали этих с периферии. А теперь они отдыхать будут? Не потерплю!
Два стакана крепкого чая вприкуску с концентратом. Бритье и холодный душ для бодрости. Почистил зубы и туфли. Теперь я готов рвать и метать.
Кратко ответил на приветствие коридорной. Спустился на три этажа ниже.
Вот и завод по производству концентрата. От проходной в кабинет директора. Секретарша ожидаемо останавливает, просит подождать. Соглашаюсь.
Засекаю время – да, в знакомстве с непосредственным начальником первый ход не за мной. Но тем яснее мне его намерения.
Десять минут. Выходит. Невысок. Лысоват. Улыбается, глаза настороженные.
Жму руку. Заходим к нему, беседуем. Пал Алексаныч оказывается вполне вменяемым мужиком. Между слов откровенно даю понять, что никого подсиживать не желаю. Немного расслабляется.
Мой отдел – статистический. Болото. Сотрудники назначены по звонкам сверху. Работают, но так, что черт ногу сломит в документах.
Киваю – мой профиль. Намотался с комиссиями по производствам. Знаю, как концентрат третьей категории вторым записывают. Тут директор или взяточник, или растяпа, или просто слабак, тоже по звонку назначенный.
Пал Алексаныч на взяточника не похож.
Ведет в отдел. По пути предупреждает, что никого увольнять нельзя. И допускать ухода по «собственному желанию» тоже.
Уверяю, что от меня не разбегутся. Пусть только попробуют!
Знакомство с коллективом. Детина с кислой миной без интереса ощупывает взглядом – мой заместитель. Женщины оценивают одежду, обувь. Да, такого нет ни у ваших мужей, ни даже у любовников.
«Погоны» с меня сняли, да мундир остался.
Директор кратко представляет. Дает мне слово. Пожимаю плечами – а чего воздух сотрясать, давайте уже работать.
Даю заместителю задачу принести всю отчетность за позапрошлый квартал. Со входящими и исходящими.
Пал Алексаныч с легким удивлением желает мне удачи. Уходит.
Мой кабинет обставлен новой мебелью, а у сотрудников столы разнокалиберные. Сразу видно расслоение.
Но разбираться в интерьере некогда – приходит заместитель с еще одним работником.
Работника отпускаю, а заместителя нет.
Надеваю очки. Вчитываюсь. Говорю, что без точной статистики не может быть нормального планирования, а без планирования нет социализма. Я в молодые годы спорил с этим, но молодость – недостаток временный. А что, собственно, здесь написано?
Детина наклоняется над служебной запиской из третьего цеха. Мне как раз хватило, чтобы ухватить его за ухо, не вставая.
Тихо, но нецензурно объясняю, что пока способен различать даты. Я не дурачок из «заряженной» комиссии, чтобы оценивать отдел по прошлому кварталу. Ясен товарищ Красин, что вы загодя все подчистили.
Мне нужен позапрошлый квартал. За прошлые грехи карать не буду, а вот водить за нос меня не надо.
Отпустил ухо. Жду ответа.
Молча ушел. Вернулся. Извинился со льстивой улыбкой. В этот раз принес то, что нужно. Сам.
Хрен с тобой, иди.
Провозился до вечера. Вызвал секретаршу. Дал ей напечатать расписание консультаций с сотрудниками на ближайший семисменок. Пропущу всех «через себя». Сначала с лаской, а потом с особой нежностью.
Когда возвращался на квартиру, встретил группу веселых молодых людей. Похоже, тех самых.
Крепкие, широкоплечие, одеты в пропотевшие спортивные костюмы, точно с тренировки только что, глаза ясные. Галдят, ржут, но без мата.
Присмотрелся, но явного вожака не увидел. Старею, что ли? Пока думал, парни скрылись.
Спросил у коридорной – кто такие? Актив блочный, говорит – в дневную смену блок благоустраивают, вечерами тренируются. Мордоворотов этих комиссар наш пестует. И стенгазета тоже их.
За ужином вспомнил молодость. Мы ведь тоже такими были. Пока жизнь нашу дружную спортивную гурьбу не разбросала. Меня наверх подняло, а ребят…
Сижу
