под нос, все время улыбаясь, как будто ему на все наплевать. Это было ужасно.
— Меня сейчас вырвет, — прошипела я в ответ. — От одного того, что ты рядом, мне хочется блевать повсюду.
Хотя это не было полной неправдой, мое беспокойство в основном подпитывалось другим источником. Еще два источника. Раф… и Джордан.
Черт.
Я знала, что должна была разобраться с той ситуацией, когда это случилось в пятницу вечером, но я этого не сделала. Я, блядь, запаниковала.
— Ты шутишь. — Сказала я Нолану и Джордану, пока Раф смывал следы нашего ненавистного траха со своего твердого, татуированного тела.
Нолан рассмеялся. — Ладно, ладно, я шучу. Ты для меня как вторая сестра, и я не останавливаюсь ни на чем подобном. Кроме того, я, вероятно, попытаюсь натравить Рафа на Дика, а затем получу за это по яйцам. — Он драматично вздрогнул. — Нет, спасибо. Я просто пришел сказать вам, что путь свободен, потом поймал конец этого разговора и ничего не смог с собой поделать.
Затем мое внимание переключилось на Джордана, но он не выглядел удивленным. Он выглядел… обиженным.
— Я не шутил, — сказал он. — Ты мне нравишься, Вайолет… — Бросив непроницаемый взгляд на ванную, где принимал душ его лучший друг, он нахмурился.
Блядь. Блядь, блядь, двойной блядь.
Я не могла этого сделать. Не тогда, когда мое сердце все еще было кровоточащим, разорванным в клочья из-за предательства Алекса.
Я натянула рубашку Рафа и побежала.
Мой удар спиной о стену вырвал меня из этого неприятного воспоминания о вине, и я ахнула.
— Если у тебя есть желание увидеть еще один восход солнца, я предлагаю тебе улучшить свои актерские навыки, — угрожающе прорычал Алекс, его лицо было всего в нескольких дюймах от моего. — Быстро.
Это было единственное предупреждение, которое я получила, прежде чем его губы врезались в мои. Шок от этого заставил меня ахнуть, и Алекс воспользовался своим преимуществом, скользнув языком в мой рот и поглаживая мой.
Это… это был не Алекс. Не тот Алекс, которого я знала и с которым целовалась месяцами. Этот человек был суровым и требовательным. Доминирующий. Если бы я уже не была опустошенной, с разбитым сердцем, то то, как он поцеловал меня сейчас, почти убедило бы меня, что я ему действительно небезразлична. Что каким-то образом он сожалеет о том, что обманул меня.
Но я знала лучше.
Речь шла о силе и контроле. Он показывал мне, у кого есть и то, и другое.
— Поцелуй меня в ответ или попрощайся со своей жизнью и свободой. — Он отпустил мой рот ровно на то время, чтобы прошептать эту угрозу, и его голубые глаза были достаточно близко, чтобы я вообразила, что он заглядывает мне в душу. Взвесив свое желание жить, я обнаружила, что чаши весов склонились в его пользу.
Проглотив свою гордость, свою боль, свою вину, я закрыла глаза, обвила руками его шею и разыграла свою гребаную задницу. Если бы кто-нибудь прошел тогда мимо нас, он увидел бы именно то, что ему нужно было увидеть, — сияющего, золотого наследного принца Австралазии и его девушку-принцессу, избранную на выборах. Влюбленных.
Внутри я кричала. Рыдала. Немного умирала. Но ничто не могло подготовить меня к ошеломляющему отчаянию, которое захлестнуло меня, когда наш поцелуй закончился и я открыла глаза.
Яростный сапфировый взгляд Рафа встретился с моим с другого конца зала, и выражение его лица было не чем иным, как убийственным.
Сейчас, обычно, я бы отреагировала, выстрелила в ответ на что-нибудь столь же разъяренное, как то, что Раф посылал в мою сторону. Но я не могла.
Алекс что-то отнял у меня. Я снова была той глупой гребаной маленькой девочкой, пойманной в ловушку, запертой и сидящей в собственной моче. Беспомощная.
Нет!
Черт.
Губы Алекса скривились, когда он уставился на меня сверху вниз.
— Тебе придется придумать что-нибудь получше этого, принцесса, — мягко сказал он, прижимаясь своими губами к моим еще раз, прежде чем уйти по коридору. — Последний шанс, Вайолет, — крикнул он через плечо. Сейчас поблизости не было никого, кроме Рафа, и он явно не беспокоился о том, что его может подслушать швейцарский принц.
Я ударилась спиной о стену, особенно сильно прижимая ладони к кирпичу, пытаясь обрести равновесие. Я была лучше этого. Я потратила слишком много лет на то, чтобы научиться уничтожать слабость внутри себя, и все, что потребовалось, — это несколько ласковых слов принца, чтобы все разрушить.
Острые, болезненные ощущения пробежали по моему позвоночнику и рукам, пока не начали покалывать кончики пальцев. Я не осознавала, пока кровь не последовала за этим ощущением, что я так сильно ударилась спиной и плечами о грубые каменные стены, что фактически порезалась.
Кровь была теплой, она испортила еще одну форму, когда потекла по моей коже. За этим теплом последовал другой запах, приближающийся ближе, тот, который пах мрачно и соблазнительно, сразу же превращая мои мысли в эротические. Раф трахал меня так же, как делал все остальное. Жесткий, интенсивный и на грани жестокости. Мое тело отреагировало на его запах теперь почти инстинктивно.
— Пойдем со мной, — сказал он. Нет, приказал. Все, что делал этот ублюдок, было командой, и нахуй, если мое тело не было готово и хотело.
Я не знала, куда он меня ведет, но мне нужно было проветрить голову, поэтому я последовала за ним.
На данный момент.
Раф повел меня прочь от столовой и основной части Арбона, ведя по извилистой тропинке, по которой было почти так же трудно идти, как по секретным проходам, которые вели к боям. Часть меня хотела спросить, куда мы направляемся, но другой, большей части, действительно было все равно.
В ловушке. Я снова оказалась в гребаной ловушке.
Как это произошло? Как это могло произойти?
— Перестань думать, — резко сказал Раф. — Оставь это на пять минут.
Я хотела. Я хотела бросить все, включая эту гребаную школу, но я боялась, что для этого было слишком поздно. По словам Алекса, я была в ситуации жизни и смерти, и если бы я не выбрала его, я выбрала бы смерть.
Раф снова зарычал, и его губы врезались в мои. Моя изрезанная спина врезалась в ближайшую стену. Мне было все равно. Я приветствовала боль, потому что впервые с тех пор, как я узнала — не считая последнего раза, когда Раф прикасался ко мне, — я наконец погрузилась в блаженную мысленную тишину.
Он что-то сделал с моим телом. Он отключил мои чувства. И он стер Алекса.
Когда он отстранился, он
