не можем есть. Мы не можем прикасаться к чему-либо. Мы ничего не чувствуем, — он помолчал. — Во всяком случае физически.
— Представляю, насколько это может испортить настроение.
— В самом деле, — прокряхтел Гренвилль. — Что я пытаюсь сказать, — он аж подёргивался, — это то, что в жизни загробной клятвы имеют такое же значение, что и в жизни этой. Люди не осознают, какой ущерб можно нанести одним словом, и как можно проклясть другого в загробной жизни. Мы желаем, чтобы с этим что-то сделали.
Я почесала затылок.
— Не знаю, что я тут могу предпринять, но попытаюсь.
— Я искренне надеюсь, что вы сделаете всё возможное. Кроме того, я не закончил.
По-настоящему заинтересованная тем, что он собирался дальше сказать, я сосредоточила на нём всё своё внимание.
— Продолжайте.
— Другие культуры поклоняются своим предкам.
Я кивнула.
— Вы хотите поклонения. Принято, — я помолчала. — Как именно вы хотите, чтобы вам поклонялись?
— Знаешь, что делают китайцы?
— Эмм…
— Отвечай нормально, девчонка! «Эмм» — не ответ! Китайцы обеспечивают своих родоначальников пропитанием. У них в домах есть алтари. Они делают подношения и почтительно обращаются со своими предками! А что получаем мы? Если повезёт, пару визитов на могилу, а затем канем в лету.
— Вы хотите подношений? — я повернулась к стене. — У вас есть портрет. Люди каждый день проходят мимо него. Это не так уж плохо.
Кустистые брови Гренвилля сошлись вместе.
— Речь не обо мне! — рявкнул он. — Речь о каждом призраке. Я говорю от лица их всех.
— Все призраки хотят подношений? Или портретов?
— Они хотят, чтобы их помнили!
А. Это имеет смысл.
— Хорошо.
— Я всё ещё не закончил, — он пристально смотрел на меня взглядом своих жёлтых глаз. — Это часть самая важная. Мы желаем, чтобы наши потомки освободили нас от всех проклятий и клятв, что держат нас в этом… — губы его изогнулись, — месте. Чтобы мы смогли уйти дальше. Мы скажем тебе, с кем поговорить и что им нужно будет сделать. Они это сделают, и мы перейдём на следующую грань.
Он совсем сбил меня с толку.
— Следующая грань? Как у кубика что ли?
Черты его лица исказились от муки.
— Почему ты? Из всех людей, которых мы могли бы получить, почему нам досталась ты?
— Я начинаю задаваться тем же вопросом, — пробурчала я.
Он в раздражении покачал головой.
— Следующая грань существования! Место, где мы все должны оказаться.
Рискуя, что на меня снова накричат, я задала следующий вопрос. Просто для ясности. Не помешало бы знать, предназначался ли Гренвилль для огненных котлов Сатаны, потому что он был злобным засранцем.
— Место, где вы должны оказаться — это… Рай? — я помялась. — Или Ад?
— Это гораздо более сложное понятие, — вздохнул он. — Твой крошечный мозг не смог бы постичь истину. В любом случае, тебе не нужно знать детали. Тебе лишь нужно помочь нам пройти дальше. Мы установили систему. Приоритет у тех, кто провёл здесь больше времени. Они обращаются к тебе, ты говоришь с их семьями. Все счастливы.
Я провела рукой по глазам, а Винтер легонько толкнул меня локтем в бок.
— Что происходит?
— Это какое-то безумие, ответила я, — тут кучка призраков, застрявших в этом состоянии. Они успешно объединились в своего рода профсоюз, чтобы улучшить своё положение и перейти на следующую, эм, грань.
Впервые за это время Винтер выглядел менее обеспокоенным и более заинтересованным.
— Так старый Ипсиссимус Гренвилль — глава профсоюза?
— Можно и так сказать. Проблема в том, — продолжала я, взглянув на призрака, — что я такая одна. У меня есть занятия получше, чем провести остаток жизни, помогая вам. Не то чтобы я не сочувствовала вашему положению, но вас тысячи. Я не могу всё бросить и помогать вам. У меня нет столько времени.
— Почему же нет?
— Потому что на это уйдёт вся моя жизнь, — если честно, я не могу их всех оставить, никого из их, но нужно, чтобы Гренвилль понимал, насколько масштабное это дело.
— Мы не дураки. Мы будем озвучивать свои просьбы в адекватном темпе.
— Даа, но…
— Все живые одинаковые, — вздохнул он. — Они думают лишь о себе, — он громко засопел. — Мы этого ожидали. Мы готовы в ответ помочь тебе.
— Помочь мне как? — на этот раз с осторожностью спросила я.
— Не тебе конкретно. Всем вам, — он взмахнул руками. — Давай. Пошевеливайся.
— Эээ? — нахмурилась я.
— Не ты, — рявкнул он и указал на пустое место, — там.
Пока я смотрела, воздух справа от меня начал мерцать. Постепенно фигура молоденькой девочки приобрела чёткие очертания. По виду ей было около одиннадцати или двенадцати лет, а одежда позволяла предположить, что умерла она в сороковые. Лицо её было чумазым и она держала плюшевого медвежонка за лапу. Я сглотнула.
— Привет, — тихо сказала я.
— Здравствуйте.
Гренвилль легонько подтолкнул её.
— Давай. Расскажи ей.
Девочка коснулась земли.
— В Дартмуре есть место, которое зовётся Уистманский лес. Вам нужно поехать туда. Вы найдёте их там.
— Найду кого?
Она часто заморгала, словно стараясь сдержать слёзы.
— Мёртвых ведьм. Они застряли там. Они не могут уйти. Вам нужно им помочь.
— Это я могу сделать, — сказала я. — Но я не понимаю, как помощь призракам древних ведьм может как-то…
— Замолчи, — сказал Гренвилль. — Они не древние. Последнего поместили туда в прошлом месяце. Каждое новолуние там появляется новый дух, новая душа, проклятая так, что даже я не могу себе представить, — он содрогнулся.
Кровь отхлынула от моего лица.
— Кто-то убивает ведьм?
— Помоги тем духам, и ты поможешь живым, находящимся под прицелом.
Я уставилась на этих двоих. Это не имело никакого смысла. Если бы ведьм регулярно убивали, это бы кто-нибудь заметил. Это должно быть какая-то уловка призраков.
— Поезжай туда и найди их, — произнёс Гренвилль. — После мы ещё поговорим. Ты поймёшь,
