действительно требуется уединение. Пусть живут в своих маленьких домиках. Растят цветочки. Выгуливают красноглазов. Плюхаются в соленой луже. Медитируют вниз головой. Главное, чтобы меньше показывались на территории его академии. Ну и самое приятное — никаких пожирающих ценные растения красноглазов.
И ректор мечтательно улыбнулся, представив, насколько спокойнее станет его жизнь без раздражающего факультета менталистики.
Майра сквозь ресницы наблюдала за соседкой и злилась. Ну почему именно она? Почему именно ей подсунули это водное сокровище, от которого ее уже трясет? Она не обязана с ней возиться. Душу не грели даже слова лорда Кайлеса о великой чести стать мостом между двух держав. Нужна ей эта честь…
Если бы кто спросил Майру о причинах ее злости, она бы умерла, но не ответила. Но загляни кто внутрь ее сознания, смог бы узреть там яростно пылающий огонек. А всему виной были слова высочества, брошенные однажды: «Не думала, что огневик может быть таким… Холодным, сдержанным и одновременно горячим. Настоящий принц».
Эта фраза днями теперь преследовала Майру.
«Настоящий принц!» — фыркала она, негодуя и даже не сомневаясь, о ком говорила Цветта. Кто ее спас? Кто устроил побег, доставил в Асмас и сделал все, чтобы ее высочество исполнила свою мечту и училась в академии. Вдобавок, на роль «настоящего» принца, по мнению Майры, подходил лишь Альгар. Остальные либо молоды, либо стары и женаты, ну а Пятого никогда нет в стране. Сейчас только вернулся из поездки в Шакри-нару. Говорили, еле живым остался. Еще одно в копилку неприязни к принцессе.
Майра стиснула зубы, ощущая приступ злобной ревности.
И что она только не делала, чтобы изжить это прилипчивое чувство… Ходила смотреть на стройку новой академии. Три-четыре месяца — корона прислала лучших мастеров — и она избавится от соседки. Уговаривала себя, что эти двое все равно не смогут быть вместе: Альгар станет королем Асмаса, а Цветта — императрицей Шакри-нару. Убеждала, что Альгар на эту водяную даже не посмотрит и сама себе не верила…
«Вот ее бы на Земле никто не назвал серой мышью», — говорила, разглядывая собственное отражение в зеркале. У Цветты было то, о чем Майра мечтала тайком: черные, с блеском и легкой волной волосы, мягкие, а не серая жесткость как у нее — утром не расчесать. А глаза? Это не глаза, а искушение. Майра не сама такое придумала, слышала, как такийцы меж собой обсуждали. Что там такийцы, все мужчины поголовно рядом с принцессой становились похожими на кролика, у которого перед носом листом салата помахали.
И это тоже злило, потому как сразу представлялся Альгар, идущий, словно привязанный, за ее высочеством.
Если бы Шестой был рядом, Майра давно спросила бы его о том, как он относится к Цветтаре, но Альгар был далеко, в Такии, а сообщением такое не спросишь…
Потому Майре оставалось лишь пребывать в собственных догадках и злиться на соседку.
— Не могу, — Цветтара раздраженно отпихнула ластившуюся крольчиху. — Не получается. Это не зверь, а глупость сплошная. Может, она вообще ни о чем не думает? Хм, интересно, лорд Кайлес поменяет зверя, если я попрошу?
Майра хмыкнула. Махнула рукой и Крош соскочил с лежанки, запрыгнул на кровать, подошел важно, ткнулся бархатным носом ей в подбородок. Девушка улыбнулась, почесала длинные уши. Кроль вздохнул, вытянулся вдоль нее, задремал. Последнее время он много спал, и декан велел готовиться. Хоть магия и поддерживала в нем жизнь, но это долгожительство постепенно подходило к концу.
«Менталист должен уметь отпускать тех, кого любит, — сказал ей Кайлес. — Мы не меняем законы жизни, а лишь следуем им».
Майра знала — он прав. Она уже несколько раз отпугивала приходящую за Крошем смерть, но вечно это продолжаться не может. Она должна отпустить…
— Какой он у тебя умный! Мне бы такого! — воскликнула с завистью Цветтара, бросив раздраженный взгляд на крольчиху.
Чем принцесса не отличалась, так это терпением.
«Привыкла получать то, что хочет», — подумала с неменьшим раздражением Майра, и Крош согласно дернул лапкой, выражая единодушие. Он мысленно предложил покусать соседку, но Майра не разрешила. Слишком мелко. А вот если высочество возжелает ее Альгара, как сейчас намекала на кролика, тогда она ее сама… покусает.
— Умными не рождаются, умными воспитываются, — проговорила она, обнимая Кроша: «мое, не отдам».
Принцесса ответила негодующим фырканьем. Тратить силы и время на воспитание ей не хотелось. Но кролик — не подданный. Он не станет слушаться лишь потому, что ему принцесса приказывает.
На самом деле Цветта была не так уж и плоха. Не ныла о том, что приходится убирать по очереди комнату, самой следить за одеждой, кормить крольчиху, чистить клетку. Не ворчала на ранние подъемы, пробежки и долгие медитации. Даже знаки внимания от поголовно влюбленных в нее такийцев принимала с достоинством, никого не обижая колкими насмешками. А на все предложения руки и сердца отвечала неизменно: «Мой единственный супруг — престол Шакри-нару. Я не могу ему изменить».
Какой-то остряк предложил себя в свиту к престолу. Идея разошлась. Если Майра не ошибалась, сейчас «свита» насчитывала порядка сорока человек. И это тоже злило.
«У нас академия, а не королевский двор, — жаловалась Майра Крошу. — Они еще до дуэлей дойдут! Было бы из-за кого? Подумаешь, глаза. И волосы. Красоту есть не станешь, а вот семейка у водяной такая, что „свиту“ сожрут целиком и не подавятся».
Крош согласно кивал башкой — сожрут.
«Если Альгар… Вдруг… На эту… Если она заманит его в свое сердце, я трупом лягу, но не дам разбить ему сердце, — страдала Майра, обнимая теплого пушистика. — Она все равно к себе уедет. Престол не бросит. А он страдать останется! Нет, лучше я ей мозги прочищу и заставлю не смотреть на Альгара. Пусть у себя ищет „настоящего“ принца. Нечего на наших заглядываться».
— Научи, — внезапно попросила Цветта, старательно разглядывая стену за спиной Майры. — Я и кормлю ее, и вкусняшки таскаю, она лишь жиреет, а толку никакого. Лорд Кайлес говорит: терпение, а я… — и она, прикусив губу, огорченно мотнула головой.
— А
