одного из отрядов охота на американского лося или карибу терпела неудачу, соседние отряды обычно позволяли ему охотиться в своих угодьях. Иногда недостаток пищи можно было уменьшить с помощью торговли — этим особенно пользовались северные племена, жившие по соседству с землей ирокезов Южного Онтарио. В целом тем не менее племена северных лесов не втягивались в обширную межплеменную торговлю попросту потому, что в лесах не имелось для этого достаточного количества ресурсов.
На личностном уровне — посредством видений, а на коллективном — специальных празднований и ритуалов, таких как удары в барабаны, — народы северных лесов искали расположения и помощи мира духов. Томпсон, относившийся к верованиям аборигенов с большой симпатией, так описывал религиозные ритуалы кри:
«Они верят в существование Киче Киче Маниту (Великого Духа)… Он — властитель жизни. <…> Он предоставил человеческий род своему собственному попечению, но поставил все прочие живые существа под покровительство маниту (или низших ангелов), которые все подчинены ему <…> каждый из маниту имеет собственную власть и заботы: так, один заботится о бизоне, второй об олене. <…> Помня об этом, индейцы стараются не произносить и не делать ничего, что могло бы задеть их; перед убийством любого животного верящий в сверхъестественные силы охотник словом или делом каким-то образом благодарит маниту данного животного за разрешение его убить».
Религия была прежде всего личным делом; но индивидуумы, которые полагали наличие в себе особых способностей для общения с миром духов, становились шаманами. Один важный ритуальный обычай, который уалгонкинов соблюдали эти духовидцы, назывался «качающийся шатер»: при исполнении обряда шаман общался с миром духов в жилище, специально воздвигнутом для этой цели. Среди оджибве, которых Томпсон описывал как «Великих адептов религии», такие индейские духовные лидеры образовывали братство — «мидевивин» («midewiwin») или «Общество великого врачевания» («Grand Medicine Society»), — которое было в их традиционной культуре наиболее важной религиозной организацией. Священные знаки общества сохранялись на свитках из бересты, чтобы шаманы могли с ними сверяться.
Индейские племена, жившие в прибрежных районах Восточной Канады, выработали сходные формы существования. Принципиальная разница заключалась в том, что беотуки, микмаки и малеситы населяли и морское побережье, и леса в глубине континента. Именно из-за того, что летом они жили на побережье, они первыми вступили в контакт с европейскими первооткрывателями и рыболовами. Постепенно последние захватили контроль над морскими ресурсами и оттеснили аборигенные народы от участия в развивающемся коммерческом рыболовстве.
Земледельцы Севера
Повсюду коренное население существенно различалось. В Восточной Канаде преобладали две основные группы. Народы, которые говорили на ирокезских языках, обитали в той местности, которая ныне является южной частью провинции Онтарио, и по берегам реки Св. Лаврентия. Они обладали хорошо развитыми навыками ведения земледельческого хозяйства, что делало возможным проживание тысяч людей на небольших территориях и позволяло создавать сложные политические системы. Ирокезоязычные индейцы говорили на разных диалектах и образовали несколько различных и часто враждующих друг с другом племен, включая Пять племен, или Ирокезскую конфедерацию (сенека, кайюга, онейда, онондага и мохоуки), а также гуронов, эри и племя «нейтральных». Эти племена взаимодействовали друг с другом посредством родственных связей, соперничества, войн и торговли. Северные ирокезоязычные племена обменивали избыток своего зерна на продукты охоты алгонкинов. Объемы торговли были небольшими, но ее маршруты и методы были хорошо проработаны, так что индейцы обменивались товарами и информацией задолго до того, как на авансцену вышли европейцы и их продукция.
Резко отличаясь от своих алгонкиноязычных соседей с севера и востока, у которых не было постоянных поселений и которые кочевали с одного места охоты на другое, ирокезоязычные народы жили в деревнях и зависели от урожая со своих тщательно обработанных полей. Например, гуроны получали до 75 % своего пропитания от земледельческого хозяйства; они ели преимущественно маис, бобы, тыкву и семена подсолнечника, дополненные рыбой, в особенности сигом, и дичью — по большей части олениной. До появления европейцев гуроны из селений Ошелага (Хошелага) и Стадакона были самыми северными земледельцами Северной Америки, проживавшими за пределами пригодной для сельского хозяйства климатической зоны.
Ирокезоязычные деревни насчитывали до 2 тыс. человек и располагались вблизи полей. Новое место для поселения подыскивалось только с целью смены полей, в случае если вся находившаяся поблизости земля была истощена. При методе подсечно-огневого земледелия, который они использовали, это было необходимо; наилучшее описание этого метода встречается в бумагах монаха-реколлекта Габриэля Сагара:
«Расчистка земли для [гуронов] очень затруднительна, потому что у них нет подходящих орудий. [Мужчины] рубят деревья на высоте двух или трех футов[53] от земли, затем удаляют все ветки, которые сжигают около пней тех же деревьев, для того чтобы извести их, а по прошествии времени они выкорчевывают корни. Потом женщины тщательно очищают землю между деревьями и на расстоянии пейса[54] друг от друга выкапывают округлые ямы или углубления. В каждую из них они опускают по девять или десять зерен маиса, которые предварительно перебирали, сортировали и вымачивали в воде в течение нескольких дней; и таким образом они сохраняют до посева достаточно зерна для пропитания в течение двух или трех лет, либо из опасения, что их может постигнуть неурожай, либо же для того, чтобы продавать их другим племенам за меха и прочие предметы, в которых они нуждались; и каждый год таким образом они высеивают свою кукурузу в одни и те же углубления и лунки, которые обновляют с помощью небольшой деревянной лопатки, выполненной в виде ушка с рукояткой на конце. Остаток земли не распахивается, но только расчищается от вредоносных сорняков до такой степени, что она кажется регулярно используемой тропой — так аккуратно они выпалываются; и это заставляло меня, когда я иногда в одиночку путешествовал из одной деревни в другую, терять путь в этих кукурузных полях чаще, чем на лугах и в лесах».
Рыболовство и охота были в большей степени мужскими занятиями: рыболовство даже важнее, поскольку рыба служила основным источником белка. Для гуронов, которые занимали ту территорию, которая сегодня является северной частью графства Симко (Онтарио), важнейшей рыболовной экспедицией было плавание к заливу Джорджиан-Бей[55] для ловли нерестящегося сига. Жители Стадаконы, проживавшие поблизости от современного города Квебек, ловили в заливе Св. Лаврентия макрель, угря и промышляли тюленей. Они отличались от прочих ирокезов более тесной связью с морем. Между сезонами посева и уборки урожая они могли отваживаться на ловлю рыбы, промысел тюленей и прочие экспедиции по добыче пропитания в таких отдаленных местах, как полуостров Гаспе и пролив Белл-Айл. В отличие от осенних рыболовецких экспедиций гуронов, где
