Я открыла глаза и увидела перед собой тревожный взгляд Романова.
Взволнованный и безумно красивый, в домашних брюках и футболке, которая подчёркивала его широкие плечи. Когда успел переодеться?
— Слава Богу! Девочка моя! — услышала я низкий приятный голос.
Повернув голову в сторону голоса я увидела Екатерину Фёдоровну, которая почему-то тоже была в домашней одежде.
Я что, в доме у Романовых?
Медленно обвела глазами помещение.
Нет, все мы находились на кухне в доме Наташи.
Что случилось и как они все здесь оказались?
Над ухом что-то запищало и доктор оторвал ленту кардиограммы.
Доктор? Это моя кардиограмма?
По вене разлилась обжигающая боль, я резко дёрнула рукой, и её тут же схватил доктор.
— Тише, тише, моя хорошая. Не шевели ручкой. Проткнешь венку — будет больно. Лежи. Скоро в больницу поедем.
— Н-н-н…, - хотела сказать, что никакой больницы не будет, но мой язык прилип к нёбу так, что невозможно было разомкнуть губы.
Екатерина Фёдоровна поднесла стакан с водой, а вот аккуратно попить не получилось, и вода стекла по подбородку на футболку.
И опять Романов стал свидетелем моего болезненного позорного состояния! Это просто проклятие какое-то!
Как тогда, в бреду!
Я кому-то признавалась в любви, плакала, передо мной мелькали лица Наташи, Сергея, но я чаще всего видела его. Я ругала, прогоняла, но он упорно сидел рядом и даже спал, когда уже, видимо, не было сил.
Я так злилась на него за то, что он видел меня слабой, беспомощной, с растрёпанными мокрыми волосами, прилипшими ко лбу.
Я так мечтала о его нежных руках, которые гладили меня. Когда жар спадал — он нежно убирал волосы с подушки, гладил лицо и мягкими подушечками рисовал узоры на руках, обводил пальцы, ладони, плечи, дотрагивался до шеи, проводил костяшками пальцев по бровям, скулам.
И я всё ждала. Ждала когда же он дотронется до моих губ мягкими пальцами и своими губами.
И за это злилась на него ещё больше. Этот долбаный фиктивный брак! Будь он неладен!
От нахлынувших воспоминаний я чуть обратно не хлопнулась в обморок.
— Вы как? Сейчас докапаем и в больницу, — сказал доктор скорой, — А то смотрю, Вам опять плохо.
— Нет. Уже лучше, — постаралась уверенно сказать я.
Мне и правда стало лучше, когда я вспомнила, что последней мыслью было позвонить маме Романова. Хорошо, что я не промахнулась в телефоне.
— Ну и замечательно, раз лучше. Давайте сверим данные.
Доктор быстро называл всё, что записано у него на планшете, а я офигевала и всё больше приходила в себя от того, что эти сведения им предоставил Романов. Даже номер паспорта он сказал правильно.
А про то, что не беременна, зачем сказал? А, ну это наверное, чтобы капельницу поставить, уколы. Да, это правильно.
Я метала в него молнии. Хотя на что мне злиться? Он всегда проявлял ко мне много заботы. Боялся, что договор нарушу?
Сейчас договора никакого нет и как мне себя с ним вести? Что теперь делать? Как начать разговор, не скатываясь в обиду?
— Можно я пойду спать? Я замерзла и очень устала, — тихо и немного сердито спросила я.
— Конечно, даже нужно! Думаю, что причина действительно в переутомлении, — для всех сказал доктор.
Фельдшер аккуратно снял манжету, убрал иглу из вены и рука будто ожила.
— Дмитрий Александрович, если Ирине станет хуже, сразу вызывайте. Дежурная бригада всегда на связи.
Екатерина Фёдоровна уточняла с доктором нюансы моего лечения, а фельдшер пошёл сопроводить меня в спальню.
Пока мы шли в моей голове бежали мысли красной строкой: «Какая бригада всегда на связи? Это платная скорая? За чей счёт? Романов не задумываясь оплачивает своей страховкой моё лечение?
Часа два назад я перевела пятьдесят тысяч аферисту Старову.
В голове мелькнул разговор о сумме, которая нужна этому негодяю и я решила, что надо честно сказать Романову, что Старов шантажирует и угрожает мне и ему. Ведь он опять через два три заявится и потребует денег.
Но сейчас не самое лучшее время для разговоров.
Зашла в комнату и показалось, что не была здесь неделю, хотя прошло каких-то два часа.
За это время я попала в загребущие лапы Старова, и мысленно прикоснулась к заботливым и нежным рукам Романова. Выбора не стояло. Разговор на долго откладывать нельзя.
Только я собралась отправиться в душ, как зашла Екатерина Федоровна и возразила:
— Я беспокоюсь за тебя, Ирочка, ты ещё слаба, вдруг сознание потеряешь? Давай я снаружи покараулю?
Ком подкатил к горлу от такой заботы.
— Спасибо большое, Екатерина Фёдоровна, — сдавленно пробормотала я.
Проваливаясь в сон, я уловила аромат жареного кофе. Романов любит жарить молотый кофе в турке, добавляя соль и щепотку сахара.
Соленая карамель.
Так хочется ощутить этот вкус.
На его губах.
И уже на своих губах, Дима!
Глава 17
Проснулся от шорохов на кухне.
Сердце бабахнуло — Ирина?
Мама включила чайник и расставляла чашки. Моя задумка проснуться раньше всех и улизнуть незамеченным провалилась.
— Чего так рано? — шёпотом спросил я, — Ещё нет и пяти. Ложись. Отец спит?
— Плохо спала, не могу не думать о том, что произошло… со всеми вами… Отец только недавно заснул. Тоже ходил туда-сюда. Спит… Что, не успел сбежать? — усмехнулась мама и погладила меня по плечу.
— Ну, да. Хотел пораньше уехать, а то здесь ванная заперта и переодеться надо, — тихо ответил. — Поэтому спать лёг на диване в кухне. Надо Серёге написать, и стекло заказать.
Я готов был говорить о чём угодно, только не об Ирине и прошлом. Мама поняла, что оно было.
Ужасно не хотел именно сейчас что-то кому-то объяснять.
Мама присела на стул напротив, и мне показалось, что сейчас она скажет: «Слушаю Вас!»
Мы понимали: разговора не избежать, и о чём он будет, я знал.
Обычно родители всегда вместе завтракали. Сегодня нет.
Чайник закипел и отключился. Щелчок прозвучал как стартовый пистолет.
— Димочка, скажи, а ты раньше был знаком с Ирочкой, откуда тебе всё про неё известно?
— Димочка, Ирочка! Мам, ну хватит. Давай завтракать. Тебе омлет? — я резко встал и открыл холодильник.
— Почему ты уходишь от ответа? Почему сердишься? Я же очень хочу тебе счастья. Ведь Ира хорошая, умная…
— …Добрая, — добавил я. — Мам, всё! — хлопнул я дверцей. Тихо не получается. — Я — на работу! Там просто творится чёрт-те что! Авария, счета. Дай мне со спокойной головой доехать туда! Мне мозг и без этого вынесут.
Наверное, я был слишком резок. Мама сидела, склонив голову
