Солдаты разложили на плацу оружие, снаряжение, несессеры с мылом и зубной пастой. У кого чего не хватало или было порвано-сломано, тот искал, зашивал, ремонтировал.
«Бегом, тля!» — подгоняли разгильдяев командиры.
Война надвигалась.
Рано утром летчики уже прогревали моторы. Спецназ с шутками-прибаутками загружал ящики и спальные мешки в пузатое нутро вертолетов.
Еще чуть-чуть — и в бой ринулась бы огромная силища!
Но пришел отбой…
Боевики за ночь вырыли окопы на всех направлениях, где планировался неожиданный удар. Внезапность была потеряна. Тут и самим недолго головы сложить.
Е-мое, как же орал командующий!
Полковники и генералы стояли перед ним навытяжку. По застывшим лицам ползли капельки пота.
— У меня нет старших офицеров, есть предатели! — Казалось, управление сотрясалось от этих криков. — Вы, мать вашу, продали все! Каждого из вас надо поставить к стенке.
Указательный палец командующего стучал по лбам полковникам. Над генералами только махал.
Начальник отдела военной контрразведки ФСБ здесь не стоял. Но тоже получил взбучку по своей линии.
Боевики же и не собирались отменять войну. Потому граница готовилась к нападению. Младшие офицеры, узнав про усиление, ворчали: опять начальство перестраховаться решило. Телеграммы об ожидаемом нападении (или в крайнем случае — провокациях) приходили перед каждыми праздниками.
Офицеры разведки разъехались по самым опасным участкам. Но они всегда ездили по границе, часто ночевали на заставах. Это никого не удивляло. А подробностей разведчики не раскрывали: не положено.
На некоторых островах Пянджа заранее выставили засады. По три-четыре спецназовца затаились на несколько дней в камышах. Условия были еще хуже, чем в рекламе прокладок: белое не носить, не танцевать, а еще лучше — не курить и не дышать.
Но в группах были молодые парни, вчерашние солдаты, только что отслужившие срочную и недавно получившие звезды прапорщиков. Уже через пару дней они стали разводить днем костры, разогревая консервы из сухого пайка. Развешивать на ветках постиранные штормовки. И громко смеяться, рассказывая бородатые анекдоты.
Пограничные заставы тоже увеличили число пограничных нарядов ночью на границе. Если бы бойцы несли службу как положено, то быстро бы откинули копыта в массовом порядке. И тем самым оголили ли бы границу. Но, к счастью (или к сожалению), большинство солдат, когда не было рядом офицеров, чихали на устав: дрыхли и в засадах, и на наблюдательных постах.
Никто из них, естественно, не знал, что кому-то оставалось прожить всего несколько суток.
* * *
— Он вчера рассматривал карту Средней Азии, особенно Таджикистана и Афганистана, — сказал психиатр в больших круглых очках, — безусловно, география этих стран ему хорошо известна.
— Так, может, он родом оттуда? — спросил сыщик в сером костюме. — Может, он даже не гражданин России? И прикидывается, что ничего не Помнит, чтобы не депортировали?
— Он не симулирует. Кроме того, ряд специфических навыков, которые обнаружили у Неизвестного (например, он хорошо разбирается в оружии, знает тактику, основы управления), дает основания предположить, что он бывший военный.
— Яна всякий случай пошлю запрос в Таджикистан.
— У меня создается впечатление, что он чего-то боится. На этой почве у него развились неврозы. Он стал менее охотно сотрудничать, когда мы попытались установить его личность по уже имеющимся деталям. Даже не знаю, что с ним делать. Не можем же мы вечно его держать.
— А мы что можем сделать? Я завел на него дело. Но, по-моему, это дохлый номер. Попробуйте обратиться на телевидение. Пусть покажут по ящику, может, кто узнает?
* * *
На входе в редакцию висела надпись: «Прежде чем войти, подумайте, нужны ли вы здесь?»
Когда Ветров подходил к массивной, обитой рейками двери, то каждый раз Подолгу стоял и думал. Хотел уйти. Потому что искренне считал себя ненужным.
На самом же деле он мечтал быть полезным и незаменимым. Беда в том, что «Боевой дозор» мало кто читал. Свежеотпечатанные номера отвозили на пересыльный пункт. Оттуда — месяца через три — скопом отправляли на границу. А там сразу раскладывали по туалетам.
Да только бумага была грубая. Жесткая. Редактор специально такую заказывал. Рассчитывал, что солдаты под страхом геморроя не будут осквернять труд журналистов.
Наивность, конечно. Но что он еще мог сделать?
— Ветров? Привет. — Редактор сидел спиной к двери слева от входа, поэтому ему пришлось повернуть голову, чтобы увидеть вошедшего. — Ты еще не поменял фамилию? Объясни, как с ней можно работать в журналистике?
— Обычно. — Андрей пожал плечами.
— Хуже, поверь мне, хуже… Зина. — Редактор посмотрел на корректора, сидевшего напротив. — Кинь мне говно Ветрова.
Говном редактор называл абсолютно все журналистские материалы.
— Вот, — сказал он, когда Зина подала ему заметку. — Очень хороший текст ты надристал. Что-то в нем есть. Пишешь о дедовщине в Пянджском пограничном отряде. Приводишь интересные факты. И подписываешься — Ветров. Очень несерьезная фамилия, будто у человека ветер в голове. Кто тебе поверит после этого? Ладно, нашу газету никто не читает. А вдруг станешь работать в серьезном издании. Разоблачать серьезных людей. Так над тобой смеяться будут.
— У меня хорошая фамилия, не буду ничего менять.
— Подумай, возьми псевдоним. Нейтральный: типа Иванов или Петров. А лучше забойный — Знатоков, Рентгенов.
По правде говоря, редактор шутил, потому как любил смеха ради доставать людей.
— Не хотите ставить материал, не ставьте, — насупился Ветров.
— Я уже отдал его в набор, — редактор улыбнулся и бросил материал на стол. — Сейчас корректор прочитает, и все. У тебя ошибок — до едрени фени. Выучи русский язык наконец.
Шеф стал похож на довольного патриция в римских термах. Лицо у него было правильным и красивым, профиль — как у цезарей на древних монетах.
Сходство с патрициями дополняла дырявая простыня, накинутая на плечи (рубашка с погонами подполковника была наброшена на спинку стула). Редактор только что пришел из бассейна.
«Когда-нибудь я буду вспоминать работу здесь как счастливейшее время в жизни», — с тоской подумал Ветров. Домик редакции стоял в глубине территории батальона связи. Кроме казарм и плаца здесь был вишневый сад и бассейн с изумрудной водой под открытым небом…
Работа не пыльная. Отпуска по три месяца. Зарплата двойная. Цены в Душанбе копеечные.
* * *
«Господи, ну почему же я так стремился оттуда уехать?» — эта мысль пронзила Неизвестного. Но не успел он ее толком прочувствовать, как снова погрузился в сон.
