По пути насвистывал мелодию незнакомую, то и дело обнимал Велу за талию, привлекал к себе. Она бы и рада ему поцелуй подарить, но Некрас почему-то отстранялся первым. Неужто до свадьбы терпеть придется?
Добрели они до берега, Некрас в камыше скрылся, а вышел оттуда уже с венком на голове. Рассмеялась Вела, пригладила его волосы черные и сказала:
– И как ты сохранил его?
– Тайна, – еле слышно произнес он. – Смотри, какая луна сегодня.
Вела повернулась к лесу, Некрас обнял ее сзади. Луна поднималась над черными верхушками деревьев, свет ее озарял все вокруг. И вдруг заметила Вела, что в траве цветы распускаться стали. Белые лепестки проклевывались и раскрывались, обласканные серебряными лучами, и было это настолько прекрасно, что слезы к глазам подступали.
– Сплету для тебя венок, – прошептал Некрас Веле на ухо.
Кинулся он собирать цветы, а она села у воды и наблюдала за ним. Краем глаза заметила Вела огонек, прищурилась и поняла, что горел он там, где они с Некрасом впервые встретились. Интересно ей стало, кто же жжет костер каждую ночь на одном месте, хотела она встать и пойти туда, но запыхавшийся Некрас преградил ей путь.
– Вела, – тихо сказал он, – примешь венок от меня?
– Приму, – ответила она.
Надел он венок ей на голову, склонился, Вела на цыпочки встала и подарила ему поцелуй.
Зашумела река пуще прежнего, взвыл ветер, руки Некраса, что обнимали Велу, стали нестерпимо горячими, а губы жглись, как цветы ядовитые.
– Люб я тебе? – спросил Некрас.
– Люб, – откликнулась Вела.
Утром проснулась она от шума. Вскочила, вытряхнула из волос траву, выбежала во двор и увидала, что на дороге мужики суетятся. Кричали они, руками размахивали.
– Что стряслось? – спросила Вела через забор.
– Нашли пропавших! – воскликнул мужик. – Сейчас в лес поедем, забрать их надо!
– Возьмите меня с собой! – взмолилась Вела. – Помогу, чем смогу!
Она наскоро собрала волосы, залезла в телегу, и та покатилась к лесу, подпрыгивая на ухабах. Неспокойно у Велы на сердце было, к богам взывала она, чтобы пропавшие путники целы были.
Как подъехали к месту, заприметили мужиков, что на лошадях добрались первыми. Бледные, даже позеленевшие, стояли они у деревьев и руками размахивали.
– Что это еще такое? – удивился дед, телегой правивший. – Ну-ка, пойдем разузнаем.
Вела первой к мужикам приблизилась, разглядела, что одного из них в кустах выворачивало. Ветер подул, и почувствовала она сладковатый запах гнили.
– Что случилось-то? – спросил дед.
– Там такое… – начал мужик, но не сдержался и рот руками закрыл, дабы сдержать то, что из него рвалось.
Пока мужики препирались, Вела мимо проскользнула. Чем дальше она в лес уходила, тем нестерпимее запах становился. Зажала она нос пальцами и путь продолжила, уже понимая, что ей увидеть предстоит.
На боку лежала телега, мешки были перевернуты. Над мешками с испорченным мясом вились мухи. Вела обошла их стороной и замерла, словно громом пораженная.
Лежали на земле четыре тела, обезображенные донельзя. Ровно лежали, словно кто-то специально их так уложил. Бабка, судя по платку на голове, дед, в серую рвань завернутый, рослый мужчина, а рядом с ним юнец.
Земля из-под ног Велы ушла, зазвенело в ушах. Сердце, казалось, в камень превратилось и ухнуло вниз.
Под спутанными черными лохмами рассмотрела она лицо знакомое, и пусть раздулось оно и почернело, пусть насекомые пировали в глазницах, узнала она Некраса!
Худо ей стало, живот скрутило. Не поверила Вела своим глазам, ближе к покойникам подошла, хоть и не чуяла силы в ногах.
Он, точно он!
– Убили! – заголосила она. – Убили!
Прибежали мужики, дед попытался увести Велу от мертвых, но та вцепилась в его плечи и закричала:
– Еще вчера он жив был! Клянусь матушкой! Кто же сотворить такое мог?!
– Тише, девочка, – пробормотал дед, неловко приобнимая ее. – Кто жив был?
– Некрас!
– Кого из них так звали? – обратился дед к мужикам.
– Никого, – ответил один из них. – Мужик Василий, деда Щукой прозвали, а мальца Душан.
– Нет! – завопила Вела. – Его зовут Некрас, я вчера…
– Будет, будет, дочка, – попытался успокоить ее дед. – Не могла ты его вчера видеть, они лежат тут не один день. Погляди, черви уже…
Заметалась Вела, из рук деда вырвалась, кинулась к мужикам, схватила одного из них за рукав и выкрикнула:
– Ну вы хоть мне поверьте! Видела я его вчера, не сойти мне с этого места, видела! И звали его иначе и…
– Не знаю, с кем ты вчера виделась, – неожиданно холодно сказал мужик, – а дед прав, покойники эти давно тут, уже и гнить начали.
Зашатало Велу, схватилась она за голову. Понимала, что правы мужики, что не мог Некрас так быстро в это превратиться, но…
– Знал я Душана. Совсем молодой. Кто ж их так…
– Василий славный мужик был, жаль-то как…
Попятилась Вела, голову сдавило так, точно кто-то кольцо раскаленное надел на нее.
Или венок.
Споткнулась она, упала на спину и увидела прямо над собой толстую ветку. Ту самую, на которой Некрас сидел, когда они впервые встретились.
– Да что же это, – прошептала Вела. – Да как же…
Там, у реки, они прошлую ночь провели, и если настоящий Некрас все это время мертв был, то кто же к ней приходил?!
Бежала Вела домой, не чувствуя под собой ног. Не плакала, страх слезы выжег. Ворвалась она во двор, заперла калитку, вихрем поднялась на крыльцо и закрылась в доме. Все ставни проверила, схватила пучок полыни, что под потолком сушился, и принялась ее по углам раскладывать.
– Чур, чур меня, – бормотала Вела. – Чур!
Не знала она, что еще сделать, стала расхаживать из угла в угол. Руки похолодели, кровь будто ледяной речной водой оборотилась.
– Нечистый, нечистый, – повторяла она. – Нечистый дух…
Решила Вела от подарков Некраса избавиться, кинулась к шкатулке, а открыв ее, обомлела: не было в ней ни серебра, ни янтаря – одни черепки и комочки навоза.
Село солнце, тишина расползлась по улице. Вела у печи сидела, сжимала в руках серп. Ни о чем думать не могла, смотрела на дверь и ждала, когда нечисть снова на ее пороге появится.
Сперва услышала она стук над головой. Казалось Веле, что кто-то по крыше похаживает. Не таился гость ночной, не боялся ничего – то в одну сторону пройдет, то в другую. Потом спрыгнул он на крыльцо, и почудилось Веле, что по доскам козел ходит: не человеческие это шаги были, а цокот копыт.
– Вела…
Вздрогнула она, крепче серп сжала.
Медленно открылись ставни, сперва на одном окошке, затем на втором. Копыта продолжали стучать по крыльцу.
– Вела…
Замерло все внутри у Велы, принялась она к духам рода взывать. Страшно ей было как никогда в жизни.
– Чего прячешься? – шепнул он ей в самое ухо.
Вскрикнула Вела, вскочила, серп на Некраса наставила. А он стоял, по обыкновению голову к плечу склонил и улыбался от уха до уха.
– Почему ты так напугана, ласочка? – вкрадчиво спросил он. – Не рада видеть меня?
– Уходи! – велела Вела. – Иначе…
– Что? Ты ведь сама меня в дом пригласила, помнишь? – Он шаг к ней сделал. – Неужели любовь твоя прошла уже?
– Кто ты?!
– Я? – притворно удивился он. – Некрас, любимый твой.
– Врешь!
– Разве хорошо так возлюбленного встречать, Вела?
– А разве можно любить покойника?!
Расхохотался Некрас, и увидала Вела, что тень за его спиной уродливая да с рогами!
– Оставь меня! Уходи! – выкрикнула она.
– Как же я уйду, если мы навек теперь связаны? – Некрас венок на голове поправил. – Сказала ты, что люб я тебе. Так пойдем со мной.
– Куда?
Вела попыталась дверь отворить, но не поддалась та, будто заколотили ее.
– По небу летать, ласочка. Ведь не врал я тебе, правду открыл, а ты слушать не хотела.
– Что за тварь ты нечистая?! Не подходи ко мне!
Обожгло лоб, схватилась Вела за голову и почувствовала, что на ней венок невесть откуда взялся. Попыталась она его снять, да не тут-то было.
– Не говорила тебе матушка, что плакать по покойникам нельзя? – Некрас продолжал улыбаться. – Услышал я, как ты рыдаешь, вот и явился. Сама меня позвала, а теперь прогоняешь? Нельзя так, Вела.
– Не тебя я звала! – возразила она.
– Веслав твой тоже приходил, да только пугал
