Он давно перестал чувствовать боль в онемевших руках под спиной. И только ноющая боль в плечах. Но он еще живой. Еще доживает свое время.
Пот градом стекал со лба, с бровей, тек по вискам в уши, заглушая звуки. Но даже так Лешка услышал шум подъехавшей машины.
Кто-то остановился на поляне, недалеко от того места, где был закопан Лешка. И вот тихие шаги. Совсем рядом, подать бы голос.
Лешка раскрыл рот, хотел закричать и не смог. Во рту пересохло, и язык точно одеревенел, перестал подчиняться. И только мозг еще продолжал четко работать. Появилась мысль: «Меня здесь не найдут». От жалости к себе Лешка заплакал.
Кто-то подошел и остановился прямо над ним.
«Подожди. Не уходи», – мысленно упрашивал он того человека. Собрав все еще оставшиеся в нем силы, ногами ударил несколько раз в крышку.
И вдруг шаги стали удаляться.
Хотелось кричать, но вместо этого он негромко застонал. И подумал призывно: «Куда же ты, невидимый гад! Не уходи!»
И тот будто услыхал, вернулся. Сначала потоптался, и тут же Лешка услышал, как заскрежетала об землю лопата.
Кто-то его откапывал.
Чтобы от радости не потерять сознания, Лешка стал мысленно считать, сколько раз лопата вонзалась в землю. И дышать стало легче.
Появилась уверенность, что человек не уйдет, пока не откопает его. И нет теперь смысла стучать ногами по крышке гроба.
Чувствуя, как лихорадочно колотится сердце от волнения, Лешка лежал тихо и только слушал скрежет лопаты.
Сколько он пролежал в этом, пахнущем сосной гробу, не знал. Может, час. А может, целые сутки. Так ему казалось.
Несколько ударов по крышке, и она открылась.
Лешка увидел по-осеннему скудный еловый лес над головой, клочок пасмурного неба и прямо над собой лицо наклонившейся девушки. Той самой, за которую он вступился и убил одного мордоворота.
– Ты? – хрипло произнес он, удивившись. Кого угодно ожидал сейчас увидеть, но только не ее.
Она, всматриваясь в его лицо, сказала, словно в раздумье:
– Думала, не успею. На дорогах такие ужасные пробки.
Хотя день и был пасмурный, но у Лешки после темноты резало глаза. Он щурился, глядя на нее. И попросил:
– Ты не могла бы выключить эту шарманку? А то у меня башка уже раскалывается.
Она охотно согласилась, только сказала:
– Благодаря этой шарманке я определила, где ты закопан. Услышала музыку.
– А я думал, перепонки в ушах лопнут от нее.
Девушка выключила магнитофон.
– Вообще-то нормальная музыка.
Она достала из кармана джинсовой куртки маленький перочинный ножик, перерезала скотч сначала на ногах, помогла Лешке повернуться на бок и перерезала на руках.
Руки у Лешки были синими от недостаточного притока крови, и их пришлось долго разминать.
– Как ты оказалась тут? – спросил Лешка с откровенным подозрением.
В случайность он не верил. Да она и не стала убеждать его в этом, сказала:
– Я тебе потом расскажу. Сейчас надо закопать твое место обитания и уехать отсюда поскорее. Если Манай вернется сюда, убьет нас обоих.
– Манай, Чума, а с ними двое. Они засунули меня в гроб. Не суетись, – сказал Лешка, видя, как быстро девушка управилась с ямой. – У меня ноги замлели.
– Поехали. Моя машина стоит на дороге. А с Манаем и Чумой у тебя еще будет время рассчитаться. Ведь они уверены, что ты мертвый.
Лешка на это промолчал. Не хотелось обсуждать с ней его дальнейшие планы.
Конечно же, он это так не оставит. Отомстит, но это не тема для обсуждения.
Когда сели в белую «девятку», Лешка спросил:
– Как зовут мою спасительницу?
– Спасительницу зовут Оксаной, – ответила девушка, ловко ведя машину между кустами и деревьями. – Но друзья называют меня Ксюха.
– А что, Ксюха – это звучит. В этом что-то есть… А меня Алексеем зовут. Друзья называли меня Лехой. Например, Колобок.
Ксюха как-то нервно повела плечами.
– Хороший же у тебя друг, – сказала она.
Образовалась длинная пауза. Молчала Ксюха. И Лешка молчал. Было над чем подуматъ. Потом спросил:
– Слушай, а как ты узнала, что они меня… – он вздохнул, не договорив. Но Ксюха все поняла.
– Я приехала на стадион. Кузьминские все там тусуются. Гляжу, а ты в «Газели» лежишь уже связанный. И гроб рядом. Ну, поняла, зачем ты им нужен. Ты был в отключке. Наверное, вкололи тебе какую-нибудь гадость.
– Да уж, конечно. Я такой смирненький был, – попытался пошутить Лешка.
Ксюха улыбнулась.
– Был. Спал, – сказала она.
– Мертвецким сном? – уточнил Лешка и спросил: – Скажи, а как ты нашла это место в лесу? Следила за ними?
Он глянул на Ксюху подозрительно. Хоть она и откопала его, но доверять ей не стоит. Чувствовал, она во всей этой кутерьме тоже замешана. Такая молодая девушка, а ведет себя так, будто везде побывала и все-то она знает. Таким палец в рот не клади.
– Так как ты отыскала эту поляну?
– Чего ее искать. Однажды с Кузьмой приезжала туда. На той поляне места нет, чтобы не наступить на закопанный труп.
– Манай?..
– И его братва, – добавила Ксюха.
– А Кузьма – это тот авторитет, которого приписали Колобку? Подставили моего другана.
– И тебя вместе с ним, – Ксюха не договорила, почему Лешку хотели убить.
– И меня? – Он попытался заглянуть ей в глаза, но Ксюха и бровью не повела, напряженно смотрела на дорогу, выводя «девятку» на трассу.
– Теперь я понял, почему они вздумали меня грохнуть. Я знаю, что Колобок не убивал авторитета. Могу, если что, и подтвердить это перед братвой. Ментами…
Ксюха молчала, и тогда Лешка спросил:
– Но кто тот коварный человек, который все это подстроил?
– Манай, – сказала Ксюха и на всякий случай поглядела в зеркало заднего вида, не едет ли за ними черный «Форд».
Оказалось, не едет.
Глава 7
Валерий Манаков, по прозвищу Манай, чертовски завидовал авторитету Кузьме. Крупная группировка под ним ходит. Два региона Москвы контролирует. Тут он – царь. И с ментами все у него отлажено, и с мэрией. Везде, как спрут, свои щупальца распустил.
Но ведь и он, Манай, мог быть таким крутым. А может быть, и покруче, если б Кузьма позволил отделиться, создать свою бригаду. Но разве он даст. Опасается, что подсидят его и лишат воровского куска. Поэтому и относится ко всем пацанам с подозрением.
