для меня все самое лучшее. Правда, милый? — не понимаю, что на меня находит. Но я прислоняюсь к плечу Андрея и прижимаюсь к нему словно кошка, выпрашивающая молоко на завтрак.
— Разумеется, такая девушка, достойна самых дорогих украшений, — приподнимая одну бровь, замечает Коваль. — Наверное, они делают тебя очень счастливой, — с легким сарказмом он подводит итог, пока Андрей не слышит нашего диалога, вновь отвечая на рабочий звонок.
— Мне Дима сегодня тоже серьги подарил, представляешь? — обращаясь ко мне, восклицает Лейла. — Красивые? — девушка заправляет волосы за ухо, демонстрируя мне мочку, на которой красуется украшение из новой коллекции знаменитого бренда.
— Отличный выбор… украшения, — вежливо замечаю я, бросая на Диму мимолетный взгляд.
— И женщины, — подмигивая своей спутнице, он галантно приобнимает светловолосую хохотушку за плечи.
Ненавижу весь этот театр. Меня вот-вот наизнанку вывернет. Почему я должна притворяться и быть с ним вежливой, когда меня тошнит от всего происходящего? И в лицо все высказать хочется! Все, что он мне не дал шанса сказать…
За столом наш квартет делится на два лагеря. Мужчины почти сразу переходят к обсуждению акций, криптовалютного рынка, политической ситуации в стране и бизнеса. А я лениво ковыряюсь в салате и с натянутой улыбкой выслушиваю историю Лейлы. Девушка оказалась не такой глупой, как мне того бы хотелось. Несколько лет назад она приехала покорять столицу из небольшой деревни и от студентки выросла до популярного организатора свадеб и мероприятий.
— У меня очередь из успешных клиентов. В моей сфере отлично работает сарафанное радио. Мы так и познакомились с Димой, совсем недавно… две недели назад он заказал у меня позавчерашний вечер, и мы быстро сблизились, — щебечет она, выдавая мне все подробности. — Очень счастлива, что он стал партнером в вашей компании. Иначе бы у нас было меньше времени, и он бы, возможно, вернулся в Цюрих.
— Как мило. Очень за вас рада. Должно быть, это судьба! За это нужно выпить, — провозглашаю тост я, поднимая бокал игристого шампанского. Залпом осушаю его до дна, поочерёдно бросая взгляд на Андрея и Диму. — Мне нужно в дамскую комнату, прошу меня извинить, — поставив бокал на прежнее место, я встаю из-за стола, мечтая отдохнуть от этого дурацкого мероприятия. Что мы тут забыли? Зачем он позвал нас, не пойму? Мог бы с Андреем наедине встретиться и избавить меня от разговоров с его пассией.
Черт возьми, я рассуждаю так, словно мне не все равно.
Нужно завязывать.
— Простите, женский туалет закрыт на экстренную уборку. Засорился, — женщина останавливает меня в холле, где расположены туалетные комнаты. — Воспользуйтесь мужским, там никого нет.
— А это разрешено? — напрягаюсь я, не имея и малейшего желания врываться «не по назначению».
— Конечно, когда выбора нет, — поясняет уборщица. — Мы мастера ждем.
Но я уже не слышу ее, ныряя за дверь уборной. Облокотившись на ближайшую столешницу с раковиной, делаю два глубоких вдоха и выдоха, поднимая на себя взгляд.
Соберись, Эля.
Вы оба — давно разные люди.
Дважды в одну реку не войдешь — так говорят все.
Да только они не знают истинного смысла этой поговорки.
Смысл в том, что вода в реке всегда новая.
Особенно, если прошло десять лет.
Перед тобой совершенно другой человек.
И самое страшное — влюбиться снова…
Все наши диалоги, совместные прогулки, тайные свидания… все водопадом врывается в разум. Я слышу свои стоны, чувствую его запах и вкус кожи…
Хочется стереть себе память, но я знаю, что это почти невозможно, если столько лет не избавили меня от эмоций, связанных с Димой.
Ополоснув лицо, я прячусь в кабинке. Мне просто нужен тайм-аут. Всего пять минут…
Вдруг в уборную кто-то заходит. Тяжелые мужские шаги прерываются голосом Димы, и я вздрагиваю всем телом.
— Да, все именно так, — слышу я, прислоняясь к двери. — Нет, это невозможно, — он явно разговаривает с кем-то по телефону. — Никто не будет копать, — снова нарушает молчание Коваль. — У меня есть план «Б».
Я тяжело дышу, начиная вникать в смысл подслушиваемых слов.
— Риски минимальны. Сроки? Еще рано судить. Ориентируемся на полгода максимум.
Я хмурюсь, начиная ощущать, как от этого разговора веет чем-то, что мне важно было услышать. Хоть на диктофон записывай.
— Прошлое всегда влияет на настоящее, но я все держу под контролем.
Так, что?!
Как только Коваль прекращает разговор, я уверенно выхожу из своего убежища:
— Попался с поличным? — заявляю я, скрещивая руки на груди. Наши взгляды пересекаются в отражении зеркала.
— Что ты тут делаешь? Это мужской туалет, — спокойно отрезает Коваль, снисходительно вздернув бровь.
— Нет, это ты что тут делаешь?! В Москве? В России! — напираю на него, даже радуясь тому, что мы остались наедине. Наконец-то я из него всю правду вытяну и выведу на чистую воду.
— Твой тон неуместен, Элина Алексеевна. Ты говоришь со своим деловым партнером, и где? В мужском туалете, — издевается надо мной Коваль, черты его лица остаются каменными, и разгадать, что творится за ними, невозможно.
— Что ты сказал? — усмехаюсь я, вскидывая руки. — Партнер, значит? Напомнить тебе, кто ты на самом деле?
— Давай, попробуй. Только при одном условии.
— И каком же?
— Сначала скажешь ты. А потом я напомню, кто ты. По рукам? — он вновь протягивает мне раскрытую ладонь, и на эмоциях я чересчур пылко отвечаю ему, мгновенно сжимая ее.
Не проходит и секунды, как он одномоментно притягивает меня к своему телу, нарушая всякие границы, что могут существовать между нами.
Дмитрий
Честное слово, я не собирался распускать руки. Точнее, собирался, но не сегодня, не сейчас, не в месте, мало располагающем к нашим с Элей ностальгическим воспоминаниям о горячем прошлом. Однако, стоило нам оказаться наедине, все мои наполеоновские планы полетели к чертям, дав волю незабытым инстинктам. Владеть, брать, трогать… всю и везде, жестко, напористо, грубо, не оставляя права выбора — именно так, как она любит. Я помню.
— Отпусти! — требовательно шипит Элина, не отводя взгляд. — Не смей! — воинственно дергается, когда я почти вплотную сближаю наши лица.
— Нет, — уверенно и безапелляционно. — Давай, Эля, смелее. Кто я? — подначиваю, ласково дотрагиваясь свободной рукой до ее лица. Большим пальцем веду по линии напряженных скул, задеваю уголок губ. Злой огонь в глазах-хамелеонах гаснет, оставляя место совсем другому чувству.
— Мой деловой партнер, — на выдохе отзывается Абрамова. — Все остальное не имеет значения, — она сдается, уходит от конфликта.
Боится меня или провоцирует? Все ее тело трепещет и дрожит, как натянутая струна. Кажется, надави чуть сильнее и порвется. Я ощущаю каждую вибрацию и реагирую, черт побери. Хотя кого я обманываю,
