домов и стали ждать.
— Что такого натворил Гоги, что его хотят казнить? — спросила Лена у Ричарда.
— Ничего особенного, просто когда его поймали за расстановкой камер, он от испуга начал объясняться на чистом английском языке. В разгар Англо-французской войны. Классика.
На площади стали собираться люди. В прошлом казнь часто была чуть ли не единственным массовым развлечением.
Наконец, на площадь привели самого преступника. Бедняга профессор, весь избитый, чумазый, в рваной одежде. Родная мама бы не узнала в нём Гоги.
Зачитали приговор, и стало понятно, что медлить и ждать больше нельзя. Темпест вновь достал бластер и выстрелил в палача. Тот упал, и тотчас поднялся страшный шум. Лена бросилась на помост, и Ричарду ничего не оставалось, как прыгнуть за ней следом.
— Я ожидал тут увидеть спасателей шестого уровня из Института, а не взбаломошную девчонку и сбрендившего учёного, — пробурчал профессор.
— Гоги, мы, конечно, могли бы просто понаблюдать за твоей казнью, записать все детали и после вернуться в институт, где за тобой бы послали спасателей. Но раз мы так не сделали, то…
Профессор выругался и отвернулся. А Темпест тем временем отстреливался от стражи и солдат.
— Меня надолго не хватит, — сказал он студентке. — Нужно придумать, как нам сбежать отсюда, да подальше. Желательно сразу к кабине.
Лена, которая спряталась от пуль за колодой, лихорадочно пыталась сообразить, что же им делать. Алкоголь ещё окончательно не выветрился из головы, затрудняя мыслительную деятельность.
— Я придумала! — через какое-то время воскликнула девушка. — Ричард, отдай одну гравиподошву Гоги. Да, с левой ноги.
Королёва так же сняла одну подошву, но уже с правой ступни.
— Так, Рич, возьми профессора под руку с одной стороны, а я с другой. Ага, вот так. На счёт три активируем их и летим в сторону машины. Сила тяжести должна распределится поровну, если мы синхронно взлетим. Ну, раз, два, три!
И они полетели, стараясь держать равновесие. Лица собравшихся на площади людей надо было видеть: они были в ужасе. Если бы друзей сейчас бы опять поймали, то судили бы ещё и за чёрную магию.
— Всё-таки не зря мой отец, Питер Темпест, как консервативный англичанин, недолюбливал французов. Агрессивные какие-то, — с присущей ему иронией сказал Ричард.
* * *
Уже стоя в кабине института, Гоги пожал Лене руку и с усмешкой сказал:
— Ну, спасибо за спасение, Миледи. Не ожидал от тебя такого. У тебя что, на одежде, кровь?! Ты не ранена?!
— Нет, всё в порядке, это не моя кровь. Пришлось в целях самозащиты пырнуть одного мушкетёра. Но не переживай, не смертельно.
— Ч…что?! — профессор был в шоке от такого откровения. — Ты… ты что, совсем того?! Что ты там натворила?
— Да так, выпила немного «разбавленного» вина, — ухмыльнулась девушка. — Видимо, с непривычки ударило в голову, и меня понесло.
— Ах ты, пьяница! — воскликнул профессор.
— Кто бы говорил, — вредно рассмеялся Темпест. — А кто два года назад под Новый Год притащил из двадцатого века три бутылки советского шампанского и выпил две, после чего полуголый бегал по институту?
— Это было один раз! И я просил не вспоминать этого! Сколько можно…
За руганью они не заметили, что в дверях стоит директор МИВа Петров. Он, скрестив руки на груди, молча наблюдал за ссорой, но в итоге не выдержал и сказал:
— Н-ну что, всё выяснили? А теперь п-прошу в мой кабинет, и постарайтесь объяснить, что это было.
* * *
Академик был очень зол. Представьте себе, вы, в свой выходной, идёте в Институт, так как вчера забыли там свой браслет связи. И вдруг оказывается, что машина времени работает, и была совершена несанкционированная переброска!
— Вы хоть представляете, что натворили?! — сокрушался Петров. — И какие у этого могут быть последствия?! Время — это вам не шутка! Что вы там устроили?! Кошмар! И ладно бы только Гоги полез, но ты-то, Ричард, зачем?! И студентку с собой потащил!
— Михаил Петрович, — ответил начальнику Темпест, — Всё же хорошо закончилось, колебания кривой минимальны. А победителей не судят, и вы это прекрасно знаете.
Академик пробубнил что-то из серии «Сгиньте с глаз моих, сейчас же!» и махнул рукой. Профессор довольно заулыбался и крикнул:
— Амнистия!
И уже выйдя из кабинета, добавил:
— Ну что, я переоденусь и на рыбалку. Кто со мной?
Ричард ничего не ответил, лишь подошёл к Гоги и треснул его по затылку, после чего сказал:
— Гоги, ты идиот. И это не оскорбление, а научный факт. Диагноз.
Затем развернулся на сто восемьдесят градусов и направился в сторону своего кабинета.
Лена же показала профессору язык и, гордо вздёрнув голову, пошла вслед за Темпестом.
Глава 6. Ссора
После выходки Гоги, Ричарду и Лене, впрочем, как и самому профессору, запретили летать в прошлое в течение месяца.
Не сказать, что их это сильно расстроило. Лена собирала документы на разрешение владеть оружием, с чем ей любезно помогали Ричард и, на удивление, Вертер. Когда, наконец, всё получилось, Королёва стала просить Темпеста обучить её фехтованию и стрельбе.
— Рич, ну тебе сложно, что ли?!
— А почему бы тебе не попросить об этом Гоги? Он явно превосходит меня в этом.
— Этого самовлюблённого идиота?! Ну уж нет!
Отношения Лены и Гоги стали, мягко говоря, натянутыми. Профессор не упускал случая задеть её побольнее, несмотря на то, что та спасла ему жизнь. Королёва, в свою очередь, старалась выставить Гоги в дурном свете.
Остальные сотрудники Института редко вмешивались в их перепалки. Разве что Ричард периодически грозился добиться увольнения профессора, если тот ещё хоть раз тронет Лену.
Одна их стычка даже закончилась небольшой дракой.
— О, а кто это тут у нас, — присвистнул Гоги, заметив Королёву в коридоре, — Само её злейшество Миледи!
— Собственной персоной, — в той же манере ответила Лена, — Что делаем-с, ваше благородие? От работы отлыниваем?
— Сарказму у Темпеста училась? — зевнул профессор. — Кстати, тот же вопрос и к тебе. Что ты забыла в техническом коридоре? Или опять по пути в столовую заблудилась?
«Вот гад, помнит, как мы познакомились», — подумала она, а вслух сказала:
— Да так, спешила рассказать нашему бравому мушкетёру один неприятный факт. — Лена, прищурившись, посмотрела в глаза Гоги. — Я тут на днях изучала историю в персоналиях и узнала, что кардинал Ришелье очень любил кошек. Но после его смерти король сжёг всех их ради развлечения, игнорируя последние просьбы Армана.[4]
Гоги, не ожидавший услышать от Королёвы подобное, растерялся:
— А… ну… эээ… Так собаки всё равно лучше кошек!
Разозлившись окончательно, Лена подскочила к профессору и
