Затем она тоже подобралась поближе к кабинету и навострила уши. Слышимость была хорошей, голос Павла Петровича звучал довольно громко, кроме них, других посетителей в этот момент в зале не было. А говорил Павел Петрович Арине вот что:
— Сегодня приходил Петр Казимирович, старичок такой седенький, одет как нищий, а денег у него куры не клюют. Ну, да ты его знаешь, он у меня часто промышляет. Так вот, по поводу Софьиного «Восхода». Петр Казимирович всегда покупал ее картины, прямо скажем, по дешевке, а теперь, когда я поднял цену, потребовал от меня заключения экспертов. Сказал, что боится выбросить деньги на ветер. Я даже психанул оттого, что он мне не верит, и мы с ним вместе поехали в НИИ реставрации на атрибуцию, причем он захватил с собой одну из ее картин.
Ромка с Лешкой заметили, как занервничала Арина.
— И что?
— И то, — не глядя на нее, сказал Павел Петрович. По его лицу так и заходили желваки. — То, что даже поверхностный осмотр показал, что это фальшак, подделка.
Лицо девушки стало матово-бледным.
— Ты серьезно? Но ведь я сама взяла эту картину у Сони в мастерской и тут же привезла ее тебе.
— Вот именно, — по-прежнему не глядя на нее, подтвердил Павел Петрович.
Арина изо всех сил сжала руками свою сумочку.
— Надеюсь, ты меня не подозреваешь? Я не умею писать ни картины, ни копии с них, и не способна ни на какие подмены.
— Тебя? Нет, — как-то ненатурально возразил Богачев.
— Погоди, — стараясь во всем разобраться, девушка, как могла, скрывала обиду, но Лешка видела, что у нее это плохо получается. — Я ее тебе отдала прямо в руки и уехала. А вот ты можешь сосчитать, сколько потом здесь народу перебывало?
— Могу. Но только Игорь, — Богачев кивнул в сторону охранника, сидевшего рядом с входной дверью, — глаз с нее не спускал. А в нерабочее время галерея стоит на охране в милиции, и еще мы, когда уходим, включаем особую сигнализацию. Но даже если бы сюда ночью каким-нибудь образом сумели проникнуть воры, они бы унесли картину, и все, зачем им трудиться над ее копией? Я тоже крайне редко отхожу с этого места, а если это случается, то всегда кого-нибудь вместо себя оставляю. Вот только… — он задумался и внезапно воскликнул: — Пожар! Черт возьми, что, если он был специально подстроен?
— А пожарники что говорят?
— Розетка у меня в углу давно искрила, там и оказалось место возгорания. В тот день я, кстати, вызывал электрика. Вот мы с пожарником и решили, что электрик что-то напутал, уж очень он мне молодым и неопытным показался. — Павел Петрович тут же засомневался в сказанном. — Но электрик утром приходил, и картина далеко от того угла, где он работал, стояла.
— А кто-нибудь еще в тот день здесь был?
— Все было, как обычно. — Внезапно Богачев приподнялся. — Девочка эта… Которая спасла картину. Не помешало бы ее расспросить.
— Уж не думаете ли вы, что наша Катька подменила вашу картину? — вмешался Ромка. От возмущения он даже не стал скрывать, что слышал весь их разговор.
Павел Петрович дернул плечом.
— Да нет, разумеется, я так не думаю. Черт, и как я, старый дурак, мог проглядеть подмену?
Он встал из-за стола и открыл дверь рядом с креслом, в котором сидела Арина. Ромка думал, что это встроенный шкаф, но оказалось, что дверь вела в еще одну комнату. Павел Петрович вышел, а Ромка дернулся в сторону двери:
— Что там у него?
— Мастерская, — тусклым голосом ответила Арина.
Обратно Павел Петрович вышел с картиной в руках и подал ее девушке:
— Посмотри сама, что здесь не так. А ведь чутье мне всегда подсказывает, фальшак передо мной или подлинник. И как оно на этот раз меня подвело? Ничего не понимаю.
Арина взяла картину в руки.
— А она и в самом деле какая-то не такая. Надо было мне, перед тем как ее сюда везти, кромку подрамника сфотографировать. Или хотя бы его обратную сторону. Сейчас бы сравнили.
— Надо было. Тогда бы я знал, подменили ее здесь или она такая мне уже досталась, — ответил Богачев и отвлекся на телефонный звонок.
Ромка дернул девушку за руку и прошептал:
— А почему ты заговорила про кромку подрамника? Зачем ее надо было фотографировать?
Арина вынула картину из рамы.
— Смотри. Кромка картины как отпечатки пальцев у человека. Потому что вторично невозможно оставить точно такие же следы. Как ни старайся так же прибить гвоздиками холст к подрамнику, все равно ничего не получится: какая-нибудь ниточка или пятнышко непременно не так будут выглядеть.
— Ну надо же, четырнадцать лет на свете живу, а этого не знал! — удивленно воскликнул Ромка.
— Ты еще многого не знаешь, — сказала Арина и вновь обратилась к Павлу Петровичу:
— А в милицию ты заявил? Хозяин галереи угрюмо кивнул.
— Конечно. Только что она может сделать? Провенанс картины слишком короткий: от Софьи к тебе, от тебя ко мне.
Девушка поднялась.
— Ну что ж, я пойду. — Она наткнулась на швабру, которой худенькая старушка-уборщица, кряхтя, мыла пол, и сказала: — Простите, теть Тань.
— Ничего, ничего, проходи, — ответила уборщица.
— Ты уж на меня не обижайся, — Павел Петрович тоже встал с кресла, — но я должен все выяснить.
— Постараюсь.
Арина резко направилась к выходу, а потом оглянулась на Лешку:
— Вас подвезти?
Тут только Лешка вспомнила, зачем они сюда приехали. Ведь Ромка собирался узнать у Павла Петровича, нельзя ли ему пристроить к нему в галерею свой шедевр. Только, подумала она, момент сейчас для этого не слишком подходящий. Уж очень у владельца галереи несчастный и расстроенный вид, он и слушать не захочет ни о каких доморощенных картинах.
Видно, ее брат посчитал так же, а потому и словом не обмолвился о своем произведении.
— А на чем ты нас повезешь, на тачке? — спросил он у Арины.
— Естественно.
Выскочив на улицу, брат с сестрой увидели темно-синюю «десятку», точь-в-точь такую же, как у Андрея, только другого цвета: машина Андрея была красной.
— Купила? — порадовалась за Арину Лешка.
Девушка лаконично ответила:
— Трудно без машины. — Видно было, что разговор с Павлом Петровичем сильно ее расстроил.
Ромка мигом забрался на заднее сиденье и заявил:
— А по мне, так и новая картина ничем не отличается от прежней. Да и какая разница, подделка это или нет, если их только эксперты различают?
— Большая разница, — усмехнулась девушка и попросила: — А не могли бы вы позвонить Кате и спросить, не видела ли она в тот день еще кого-нибудь в галерее? Все-таки этот пожар возник слишком неожиданно. Не думаю, что из-за испорченной розетки могло вспыхнуть такое сильное пламя.
