есть вторая пара… — Она снова принялась рыться в мешках, нашла что искала и натянула носки на ноги Адаму Тейлору. Чувствуя себя как во сне, она снова села на пятки и окинула его внимательным взглядом. Она обращается с ним так, словно имеет право одевать его и трогать где вздумается.
Обстоятельства, сделавшие ее такой смелой, наверняка кажутся ему такими же странными, как и ей.
«Я спасла ему жизнь», — ошеломленно подумала она. Хотя в свое время Клер всерьез относилась к урокам первой помощи, не представляла, что ей придется помогать кому-то — разве что помогать сесть в каяк после того, как тот перевернется.
Он наблюдал за ней, как она наблюдала за ним. «Не забудь, ты его совсем не знаешь».
Сейчас его глаза затуманились. Как оказалось, цвет его глаз был переменчивым, зависел от света и настроения. Красивые глаза на худом смуглом лице. Когда Клер увидела его впервые, ей показалось, что лицо у него мертвенно-бледное. Тогда ему было холодно, он замерзал. Почему-то отросшая щетина лишь подчеркивала его волевой подбородок.
— Наверное, сегодня утром ты побрился.
Он вынул руку из спального мешка, словно хотел проверить щетину, но поморщился:
— Проклятое плечо!
— В обычных условиях я бы посоветовала приложить лед, но сейчас…
— Нет-нет, спасибо.
Клер вздохнула:
— Жаль, что мы ничего не можем сделать… просто сидим на одном месте, как… м-м-м…
Он поднял брови:
— Как легкая добыча? Как живая мишень?
Она поморщилась, надеясь, что он улыбнется. Он не улыбнулся.
— Сейчас я бы многое отдал за какое-нибудь оружие.
При мысли об оружии ей делалось не по себе. Никто из ее близких знакомых оружия не носил. Конечно, сейчас она про себя соглашалась с Адамом. Что бы ни думала о новом знакомом, она верила, что он ее не обидит.
— Обычно я ложусь задолго до заката, потому что отплывать лучше всего рано утром. Пока об этом речи нет, но засиживаться допоздна нам все равно нельзя: у нас лишь пара фонариков и одна керосиновая лампа, — сказала она.
— Нельзя зажигать свет! — встревоженно напомнил Адам.
— Так и думала, что ты это скажешь. Сейчас я уберу и спрячу все вещи, а потом сбегаю в кустики.
Удивленный, он посмотрел на небо, которое постепенно окрашивалось в фиолетовые оттенки.
— Не похоже, что будет дождь!
— Хочешь спросить, почему я убираю все вещи? — Клер уже приступила к работе, начав с одежды, которую извлекла из водонепроницаемых мешков своего напарника. — Ты все поймешь, если когда-нибудь ночью к нам в гости заявятся еноты.
Он нечасто думал о детстве, но после ее слов кое-что вспомнил.
— К нам несколько раз наведывались еноты; они опрокидывали мусорные контейнеры.
— Медведи не лучше. Они обычно просто любопытны, но не видят никакого смысла в том, чтобы деликатно обходиться с незнакомыми предметами.
Адам рассмеялся. Помимо прочих реакций на эту отважную, талантливую женщину, он неожиданно понял, что она ему нравится. Она умеет его рассмешить, чего никому не удавалось уже много лет.
— Как бы там ни было, не стоит хранить еду ближе к палатке, чем нужно.
Не переставая говорить, она согрела немного воды, вымыла несколько мисок и кастрюлю и быстро упаковала их.
Адам понимал, что нужно было предложить свою помощь, но совсем не хотелось двигаться. Ему тоже нужно бы сбегать в кустики, как она выразилась, потому что не хотелось потом среди ночи тащиться наружу, чтобы помочиться.
— Вот пакет с туалетными принадлежностями Майка, — сказала Клер. — Возможно, он захватил вторую зубную щетку, но, даже если нет… Бритву он взял, — продолжала она, — но обычно пользовался ею, только когда мы останавливались в таком месте, где имелась проточная вода. Горячая проточная вода и душ. Отчасти дело в том, что питьевую воду приходится возить с собой. Мы ее экономим, ведь неизвестно, где и когда получится запасти еще. Кстати, если ты не заметил, у нашей стоянки есть крошечный недостаток.
— Нет реки, — сообразил Адам.
— Верно.
— Так что придется отращивать бороду.
Она склонила голову набок.
— У тебя когда-нибудь была?
— Что? Борода? — Адаму труднее стало разглядеть ее лицо; значит, время близится к половине десятого. — Да, для работы. — Он терпеть не мог носить даже щетину больше одного-двух дней; всегда чесался как сумасшедший.
— А теперь прошу меня простить. — В одну руку она взяла рулон туалетной бумаги, в другую — пакет. — Скоро вернусь.
Она как будто исчезла. На остров спустилась ночь.
Он поспешно порылся в вещах убитого, к своему облегчению, нашел нераспечатанную зубную щетку и маленький, наполовину израсходованный тюбик зубной пасты.
Клер оставила ему чашку с глотком воды, которой он и воспользовался.
К тому времени, как она вернулась, он застегнул пакет и собирался встать.
— Дай помогу.
Он поморщился от холода, когда она раскутала его и бросила спальник в палатку, а затем снова взяла на себя роль его подпорки. Поднявшись, он тут же пошатнулся. Закружилась голова. Ему не нравились неожиданные слабость и беззащитность. В то же время он радовался спокойной и уверенной помощи Клер.
Да, она ему нравилась. И больше чем нравилось ощущение ее женственного тела, прижатого к его боку. Кроме того, приятно было сознавать, что она не только женственная, но и сильная.
— Можешь отпустить, — с трудом проговорил он.
— Сам дойдешь?
— Да тут недалеко.
— Ты босиком, так что иди осторожно… Кстати, тебе туалетная бумага нужна?
В ответ на ее деликатный вопрос он широко улыбнулся:
— Не сейчас, спасибо.
Конечно, она покраснела.
Ему хотелось выяснить, будет ли она спать в своем спальнике, отдельно от него, или решит, что ему по-прежнему необходимо тепло ее тела.
Она ждала, пока он вернется со своей маленькой экскурсии — наверное, чтобы поднять его, если он полетит ничком. Но, увидев, что он близко, Клер вползла в палатку первой.
Адам помедлил. Сначала прислушался, нет ли рядом чужаков, а затем посмотрел на небо. С какой бы целью он ни ходил на кораблях вдоль Тихоокеанского побережья, любил стоять на палубе и любоваться ночным небом. Россыпь звезд потрясала воображение; слабое мерцание более далеких звезд здесь было заметнее, чем в южных широтах. Человечество забыло, чего лишилось из-за своей зависимости от электричества.
Сегодня ему нужно было растянуться и не двигаться часов десять или даже больше.
Он осторожно опустился на четвереньки и заполз в маленькую палатку. Клер, которая казалась лишь неясным силуэтом, протянула руку и дотронулась до него.
— Тебе тепло? Можем опять залезть в один спальник, если… ты боишься замерзнуть.
Вопреки своей обычной смелости она говорила как-то… застенчиво.
— Я, наверное, выживу, — ответил Адам, — и все же
