У тебя дети! Есть ради кого жить! Осталось хоть что-то от любимого человека. Вот мой Коленька как ушел ничего мне от него родного не осталось. Кошка им подаренная и та в тот же год сломалась. Лавка только…
Она дергает подбородком в сторону нашего подъезда, а в ее выцветших из-за возраста глазах стоят слезы.
— На ней он мне предложение и сделал. И обещал, что мы с ним до последних дней вместе будем. Не сдержал мой Коленька слово свое. Но я все равно нашу лавку берегу! А эта ваша, — распаляется Виолетта Михайловна, удивляя меня, такой я ее никогда не видела, — детей от любимого мужчины сохранить не может!
В горле встает ком непролитых слез, и я не совсем понимая зачем это делаю, тянусь к старушке и обнимаю ее, глажу по спине и шепчу:
— Ничего-ничего все будет хорошо. Обязательно. Я заработаю денег и мы с Аксиньей уедем от нее. А сейчас мне бежать надо, я переживаю…
— Иди-иди, — всхлипывает старушка, а как я от нее отстраняюсь, жестко добавляет, — если что приходите ко мне.
Я не понимаю как реагировать, а потому просто растерянно киваю и бегу в магазин. Захожу через черный выход, сотрудники меня знают и ничего не говорят. Я направляюсь к подсобке, в которой мама обычно пересиживает, между промывками полов, но не успеваю дойти, потому что вижу как те самые полы моет Аксинья!
В глазах мгновенно темнеет от ярости.
Глава 11
— Тась! — сестра упирается в пол, вырывая руку, когда я тащу ее к выходу из магазина.
Если маму уволят, это полностью ее, а не наши проблемы. Ни на минуту не собираюсь оставаться в этом магазине и сестре не разрешу.
— Мама сказала, что когда я помою пол, она вернется и поведет меня гулять, — сообщает Аксинья. — И конфет купит. Мама трезвая была, Тась.
Вот именно, что была, — думаю про себя. Но в груди все сжимается, когда это говорит маленький ребенок. Она, в отличие от меня очень хочет верить в то, что мама исправится, перестанет пить и вдруг заинтересуется ей, но я, насмотревшись на все, больше в это не верю. Дальше будет только хуже. Не зря ведь я так усердно работаю, чтобы съехать. Чем раньше Аксинья окажется в нормальных условиях, тем здоровее будет ее психика.
Так и бросив ведро и швабру посреди магазина под недоумевающий взгляд владельца, уходим. И как он только позволил Аксинье мыть пол? Совсем ему, что ли, не страшно. Ведь могут на него пожаловаться. И понятно, что отвечать будет мама, а не он, но все же…
Вспомнив, что еды дома нет, а готовить уже поздновато, да и сестра наверняка голодная, заходим в ближайшее кафе. В этом районе не так дорого, хоть и приготовить дома, конечно, было бы дешевле. Просто времени уже в обрез, мне еще нужно подучить то, что мы сегодня проходили, а Аксинье сделать уроки, которые она не сделала, потому что мама забрала ее с продленки.
— Мама не придет, да? — поникшим голосом спрашивает Ксю.
— Вряд ли. В следующий раз не верь ей и ничего вместо нее не делай. И не уходи из школы.
— Я не хотела, но мама не пила, да и как-то неудобно было отказываться. Мама же пришла.
Киваю, представляя, каково ребенку. Мама впервые за последние несколько месяцев в трезвом виде является за ней в школу. Тут любой бы пошел.
За ужином совершенно забываю о всех проблемах. С улыбкой наблюдаю за тем, как Ксю уплетает суп, а затем и второе — цветные пельмени. Их тут готовят изумительно. В этом кафе мы не впервые. Приходили и раньше, хоть и нечасто из-за нехватки денег, но здесь чисто, по-домашнему уютно и по-настоящему вкусно. А еще сюда точно случайно не забредет Дамир. Уровень заведения совершенно не тот.
Вспомнив о мужчине, сникаю, потому что судя по всему, обвиняет он меня не в краже телефона. Вот только ничего другого я не брала. А если вспомнить, при каких обстоятельствах мы познакомились, становится страшно. Потому что неизвестно чем мужчина занимается. Может, он и разбогател потому что вот таких, как я, дурочек разводит. Впрочем, что ему с меня взять? Я даже стоимость его телефона отрабатывала бы несколько лет со своими подработками, а тут… наверняка что-то более ценное. Интересно, что?
Очень уж хочется узнать, но предполагаю, что лучше этого не делать. Нам вообще лучше не встречаться, но как это сделать? Уверена, пока мы тут с Аксиньей сидим, чувствуя себя в безопасности, он уже знает мой адрес. А что, если ждет уже меня дома?
От одной мысли становится дико страшно. Я даже озираюсь по сторонам, словно воришка. Но тут же приказываю себе успокоиться. Чему быть, того не миновать, верно? Значит, нам с Аксиньей нужно спокойно возвращаться домой.
Оплатив заказ, беру сестру за руку и по дороге расспрашиваю ее о школе. Пока она весело болтает, я всматриваюсь в темноту, но ничего подозрительного не вижу. Никаких новых автомобилей во дворе. Ничего. Все тихо, спокойно, как и всегда. Но стоит нам только подняться домой, как внутри все сжимается, потому что, открыв дверь, я слышу не только голос мамы, но и других “гостей”.
— Лешка, ну что ты! — хохочет вовсю мама. — Мы тут, между прочим…
— Опа! А кто это у нас тут?
Я задвигаю сестру за спину, когда в коридоре оказывается один из маминых сегодняшних собутыльников. Выглядит он так, что хочется сбежать, но я остаюсь на месте, думая, как бы это прошмыгнуть в комнату. А там можно и закрыться на щеколду. Мы все равно поели, до утра можем и не выходить.
— Что там, Дим? — слышу голос мамы. — А… — тянет будто разочарованно. — Дети мои.
Я собираюсь сказать, чтобы она забрала своих знакомых, пока мы пройдем в комнату, как она резко ощетинивается.
— А вы пол домыли, м? Аксинья!?
— Ничего она не мыла и не будет. И так соседи на нас косо смотрят. Если там ее увидят, то точно подадут в органы опеки и ее у нас заберут.
— Ой да кому она нужна! — отмахивается мама. — А вот работа мне нужна! — восклицает мама. — Так что давай-ка.
Мама надвигается нетрезвым шагом на нас, отчего мы отступаем. Прямо на лестничную площадку!
— Чтобы пока не домоете полы, домой не возвращались.
Я до последнего не верю, что это не шутка, но когда мама захлопывает дверь перед нашим носом, в шоке смотрю
