ничего лучшего, как встать между моей перекладиной и лобовым стеклом автобуса и перегородить весь, так необходимый мне обзор. Делать было нечего и приходилось рулить, ориентируясь по боковому стеклу…
Мои миланские герои, забегавшие в автобус первыми, рулить не собирались. То, что делали они, было похоже скорее на ночной дозор. Один слева, другой справа, они не пропускали никого, попадавшегося на пути автобуса: будь то велосипедисты, дамы с собачками, солидные господа, не гнушавшиеся общественным транспортом или сознательная молодежь города. Но это еще не конец этой странной и, может быть, уже наскучившей читателю истории. Дело в том, что они, нисколько не стесняясь, в полный голос обсуждали друг с другом все и всех увиденных, оценивая, соглашаясь и дискутируя. Делали они это в неподражаемо индифферентной и даже снисходительной к обсуждаемым ими предметам манере. Осталось добавить к этому, что у одного из них был пакет, из которого он периодически доставал разные съестные припасы, видимо, заранее заготовленные по случаю поездки, и честно разделял их между собой и товарищем. Так, периодически жуя и причмокивая, они стремились не обделить никого комментарием, при этом делая вид, что никто им особенно не интересен.
Мне это напоминало сказочное действо, где два облеченных властью градоправителя совершают традиционный вечерний объезд своего маленького городка-королевства. Автобус становился пышной каретой, а водитель, знакомый нам как страстный болельщик
«Интера» — возницей. От всевидящего взора градоправителей не мог улизнуть никто из подданных. Что уж говорить о пассажирах, заходивший в автобус, да еще и через переднюю дверь. Каждый входивший невольно останавливал на них взгляд, чувствуя, что именно он в этот момент стал предметом их разговора. Тогда они с некоторой деликатностью смолкали, делая вид, что он им безразличен. Но стоило ему пройти, как они, выдержав паузу, без какой-либо конфиденции продолжали начатую о нем мысль. Только потом я понял, что говорили они на странном наречии, лишь отдаленно напоминавшем тот итальянский, которому нас учили в университете. И я, в отличии от многоуважаемого читателя, быстро смекнул (тоже, правда, потом), в чем тут могло быть дело.
Тайна гор
Дело в том, что в некоторых северных районах Италии, забравшихся уже без всякого стеснения на Альпы, проживают некие люди, которые якобы никогда не спускаются со своих гор. Эту историю я слышал от одного из моих верных итальянских друзей из Лекко. Он горячо обсуждал этих самых людей с другим моим другом и тоже из Лекко. А для тех, кто не в теме — ребята из Лекко всегда знают, что говорят. Из понятных обрывков их фраз, я и составил себе некоторое представление об этом явлении.
Живут эти люди там очень давно и принципиально не признают прогресса. Какого именно прогресса — изобретение колеса, водопровода или айфона — я не стал уточнять. В страну они включены на правах культурного наследия — их никому нельзя трогать, даже налоговой, насколько я понял. Говорят между собой, разумеется, так, что их никто не понимает. Женятся и выходят замуж только за своих — в общем, держатся как могут. В чем там конкретно было дело, когда мои друзья их горячо обсуждали, я, признаюсь, не понял: то ли дрова у этих горцев закончились, и они требовали у президента республики внеочередной поставки, то ли кто-то из равнинных юношей проник в их владения и соблазнил дочь вождя сбежать с ним в объятия цивилизационного мира — не знаю, фантазировать не буду.
Так вот мои друзья очень походили на представителей вышеописанного народа. Но что они делали здесь, в северном мегаполисе — рассаднике практически всех достижений нашего цивилизованного мира (начиная с колеса и отнюдь не заканчивая айфонами)? Двое сказочных персонажей зачем-то спустились из своих сказочных ущелий на равнину, и каким-то непонятным образом остались и живут здесь среди «нормальных» людей, не привлекая внимания ни полиции, ни санитаров. Удивления же обычных горожан, ехавших с ними в одном автобусе, хватало не более чем на несколько секунд. Поднятые некоторое время брови да пара красноречивых жестов, дополненных короткими репликами — вот и все, чем самая экспрессивная на свете нация встречала своих сказочных гостей. Ведь никому нет дела до сказки, если она не на экране…
Но ведь автор с читателем так не могут, они ведь другие (только поэтому один пишет, а другой читает). Они на протяжении всего этого страшно затянутого рассказа отчаянно силились раскрыть тайну появления этих двух «сумасшедших» на автобусной остановке.
Сразу оговоримся, что ни автор, ни, вероятно, его читатель не любят пустых фантазий, но факты и убежденность в собственной правоте, как говорится, вещи упрямые.
Эти двое были изгнаны с вершин своей горной родины за…нескрываемый интерес к нашей низинной цивилизации. Интерес для горцев преступный и непростительный. Изгнание, быть может вечное, стало их страшным наказанием и одновременно благословением. Когда их впервые повстречал автор этих строк, они, судя по некоторым навыкам обращения с «благами», уже успели значительно мимикрировать под 21-й век, но на низинный народ стали похожи не больше чем 3-х летний малыш (без айфона) на взрослого дядю (с айфоном).
И снова в наш автобус
Бьюсь об заклад — мои друзья проезжали весь маршрут до конца и совершали подобный объезд каждую полночь. Автобус на своей остановке я обычно покидал с сожалением и каким-то внутренним страхом. И в одну прекрасную полночь непонятный страх оправдался — друзей на остановке не было. На следующий день я был на месте глубоко заранее — безрезультатно. Почти ставшего мне родным водителя-болельщика я спросить постеснялся: где-нибудь на середине обязательно смутился бы странности собственного вопроса, напутал бы грамматику, раскраснелся и, отчаянно удерживая срывающийся голос, силился бы выкарабкаться из ужасной ситуации, знакомой каждому интеллигентному человеку, когда смысла в твоих словах все меньше, а брови собеседника все выше. Зачем такие нервы, тем более на ночь? Да и у Интера дела были по-прежнему не очень — парню явно было не до меня с моими друзьями.
Еще через день я пришел вообще за полночь, пропустил пару автобусов, пока не понял, что один из них был последний. Я шел и думал, что же могло случиться с ребятами. Может быть, водитель-болельщик наконец обратил внимание на своих странных спутников и на следующий вечер уже рассказывал о них в баре под всеобщий хохот других болельщиков Интера, среди которых был, вероятно, и полицейский, решивший проехаться с героями рассказа. Не обнаружив ничего противоправного, он на всякий случай все же
