них и баб-то своих нет.
– А откуда они берутся?
– Они у вампов ребятишек сманивают и жрать обучают. Оттуда вся эта вражда и пошла. А с мурками у них дружба, потому что совместно вампов не любят. Так что если твоя дура у мурок, ей только постельное дело угрожает, я так полагаю. А вот если у нямов… Ладно, соколик, не будем думать о дурном.
Антон безмолвно согласился. Походка у бромпира была скорая, угнаться за ним – трудновато, так что умнее было бы помолчать.
Странные мысли брели на ум Антону. Казалось бы, не первый год он шоферит на маршрутках, не меньше десяти маршрутов делал в любое время, и ночью тоже, а вот идет через город пешком – и диву дается, до чего же пустынны улицы. Двадцать лет назад было иначе – сам он с одноклассниками болтался, то на дискотеку, то с дискотеки, то вместе с девчонками, и за полночь длились провожания. А теперь и молодежь куда-то запропала, только попадаются по пути тетки с магазинными пакетами, спешащие домой, да пара мужиков с пивными бутылками, да еще разносчики пиццы с коробками на багажниках фирменно раскрашенных велосипедов. Некому даже разинуть от изумления рот, уставившись на Гервасиеву косоворотку.
– Где эта Жанночка живет? – спросил Антон.
– У Октябрьского моста.
– А чего мы пешком чешем? Вон же трамвай, «шестерка», он как раз туда заворачивает.
– Ну его, трамвай… Пешком быстрее добежим, – неохотно ответил бромпир.
– Так ведь чесать еще и чесать…
Маршрут «шестерки» частично совпадал с маршрутом «сто сорок седьмой» маршрутки, на котором год назад катался Антон. И расстояние до моста он знал очень четко – четыре с половиной километра.
– Гервась, а если такси поймать? – спросил Антон.
– Мне платить нечем, – признался бромпир. – У нас меж собой, вишь, все расчеты в золоте. Я этих ваших бумажек и не держу.
– Ну, я заплачу…
Антон полез по карманам и обнаружил, что кошелек остался дома. Лопату он, собираясь напасть на бромпира, схватил, а кошелек как был в кармане куртки, так там и валяется.
– Ч-ч-черт… – пробормотал он. Четыре с половиной километра вдруг показались бесконечными.
– Не поминай, – строго сказал Гервасий Архипович. – Коли что – беса поминай, этого можно, а того – нет.
– А давай на трамвайчике зайцем? – предложил Антон. – Ну? Столько времени сэкономим! Ну? Ты что, твердо решил Сильду проворонить? Пока мы тут ноги бьем, ее твоя Анфиска где-нибудь отыщет…
– Зайцем нехорошо…
Но в голосе бромпира Антон уловил неуверенность.
– Если все в порядке – то нехорошо, а у нас форс-мажор.
– Кто?
– Обстоятельства такие, что не до церемоний. Ну? – Антон обернулся. – Гля, он к остановке подходит, бежим, успеем!
Бромпир очень неохотно перешел на рысь. В трамвай его Антон только что не за шиворот втаскивал.
Вагон был полон наполовину – ехали какие-то парни с огромными спортивными сумками, явно с тренировки, ехали задумчивые мужики средних лет, было и несколько женщин, из них одна – пьяная. Она громко докладывала по мобильнику подруге, что вот прямо через четверть часика вернет ей долг.
– Дура… – проворчал Гервасий Архипович. – Накличет…
– Накликала… – шепотом поправил Антон.
Ему приходилось иметь дело с транспортными воришками. Двух собственноручно сдал в полицию. И поэтому он сразу сообразил, почему к пьяненькой дурочке жмется белобрысый парнишка лет восемнадцати, какой-то нахохлившийся, словно мерзнущий на ветру.
– Где?
– Обернись…
Одновременно трамвай сбавил перед остановкой скорость, а бромпир обернулся.
Белобрысый вор уставился на Гервасия Архиповича. Его взгляд исподлобья был таким пронзительным, что Антона, перехватившего этот взгляд, явственно качнуло – и вагон тут был ни при чем. А вот бромпир, не дожидаясь, пока трамвай остановится, бросился к раздвижным дверям и чуть было их не прошиб.
– Стой! – вскрикнул Антон. Тут двери разъехались, и бромпир вывалился во мрак.
Антон посмотрел на парнишку – и тут на него накатило. Что произошло – он понял уже на тротуаре.
Картина была такая – вор сидел на асфальте, закрывая голову руками, Гервасий Архипович выглядывал из-за дерева, и рожа у него была испуганная.
– Лопату! Лопату опусти!.. – умолял бромпир. – Люди ж ходят! Зашибешь ненароком!
– Твоя работа? – спросил Антон.
– Ну, моя… Я совсем чуток вытянул… Ты ж не совсем взбесился, лишь малость… Кабы не вытянул – спятил бы, золотое слово – спятил! Удрал бы, куда глаза глядят, понимаешь? Ты бы и не угнался.
– А мне, значит, спокойствие сейчас уж ни к чему?
– Ты ж сразу в себя пришел!
– И как я его? – полюбопытствовал Антон, лопаты не опуская и глаз с воришки не сводя.
– Ну, как… Лопатой, знамо дело… Поддел как-то хитро и выкинул… Ну, как навоз кидают…
– Ясно. А чего это ты?..
– Так он же трам!
– Кто?!
– Трампир! Они по трамваям промышляют!
– Сидеть! Зашибу! – прикрикнул Антон на воришку. Спокойствие вернулось не полностью – он осознавал, что малейшее движение может его спровоцировать на решительные и злобные действия.
– Говорил же я, не надо трамваем ехать, – горестно сказал бромпир. – Говорил же тебе, соколику моему… Как чуял – напоремся…
– Я не понял, – хмуро произнес Антон. – С чего у тебя от этого обмылка – такая паника? Ты ж чуть в штаны не навалил… или навалил?..
– Нет еще…
Гервасий Архипович все еще был очень расстроен и испуган.
– Да ты его одним пальцем уделать можешь.
Действительно, пальцы у бромпира соответствовали мощному сложению – были мало чем потоньше сарделек.
– Нет… Я того уделать могу, которого понимаю. А трампира я не понимаю! Чую, что кормится, а как, чем – НЕ ПОНИМАЮ!!!
– Чего не понимаешь? – Антон был неумолим.
– Ну, я же тебе рассказывал. Мы, бромпиры, спокойствием кормимся. Драмнюки – бурными страстями. Вампы, мурки – с этими ясно, но они еще энергию крови берут. Нямы энергии не понимают, им мясо подавай. А кровь им – заместо пива у людей, я ж тебе, голубчик мой, объяснял. Выродки бесовы! Но это нам понятно – то есть, нам, бромпирам и драмнюкам. А эти?! Что они такое высасывают? А ведь сосут! Понимаешь? Сосут! Может, они мозг высасывают? Проедешься с таким – половины мозга как не бывало!
