МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ
№1, 2013 (4)
Повесть
Далия ТРУСКИНОВСКАЯ
ЛИХАЯ ЗВЕЗДА
Последний задремавший пассажир был разбужен и выставлен уже на кольце. Там стояли четыре машины – все желтые и размалеванные рекламой. Шоферы курили под фонарем – ждали, пока подъедет Арчи.
– Ты когда завтра на маршрут выходишь? – спросил Антон Серегу. – Если я в семь тридцать, а Сашка – в семь сорок три, то следующий – Рома, а ему с утра к врачу, кровь сдавать натощак. И получается, что в восемь ноль пять выходить некому, вот, смотри…
Он показал нарочно прихваченное расписание в целлофановом кармашке, где пометил свой собственный график зеленым фломастером, аккуратными кружочками.
Антон очень любил не просто порядок соблюсти, а красиво его соблюсти. У него и в машине все было по уму: коробка с походным инструментом опрятная, чехол на сидении и занавеска, отделяющая от салона, подобраны по цвету. Толковый был мужик, что и говорить, притом без занудства, умеющий любое недоразумение с графиком уладить так, что все довольны.
– Тогда я могу выйти в восемь десять и потом на кольце подождать, – предложил Сашка. – Он же к половине девятого уже вернется?
– Залезайте, – позвал Арчи. Он в очередь с Петровичем развозил товарищей по домам – во втором часу ночи транспорт не ходит, а на такси денег не напасешься.
Желтая маршрутка, уже без номера, понеслась по ночным улицам. Арчи остановил ее у нужного подъезда. Это было совсем не вовремя – у шоферов как раз завязалась очень полезная беседа о ремонте правой двери, которую сволочи-пассажиры чуть ли не с корнем вырывают.
– Ну, пока, – сказал Антон и выскочил на тротуар.
Маршрутка унеслась.
Спать оставалось – всего-ничего, но зато следующий рабочий день был последним, а потом – двое суток совершенно свободны. Они были назначены для рыбалки – хорошей, полноценной рыбалки.
Шоферить на маршрутке Антону нравилось: публика садилась приличная, не склочная, с иными и разговор затевался приятный. И можно было по-всякому химичить с графиком, меняться, выгадывать несколько выходных подряд. Ему пришлась по душе эта арифметика; комбинируя, он ощущал себя асом, ловил кайф от причудливых, изысканных и точных решений.
Он, проводив взглядом маршрутку, уже предвкушал поздний ужин: большой бутерброд с сервелатом, кружку горячего чая с вареньем. И – спать, спать, спать! Антон, к счастью, умел засыпать сразу, только ткнувшись носом в подушку. Чего не досыпал ночью – добирал на работе, когда выходили получасовые паузы.
Подъезд был с кодовым замком. Антон нажал первую кнопку и услышал топот. Какой-то дядька, выскочив из-за угла, несся к нему с хорошей спортивной скоростью.
Понимая, что дядька бежит по каким-то своим неотложным делам и обращать на него внимание не надо, Антон нажал две следующие кнопки и толкнул дверь. В этот самый миг дядька, поравнявшись с ним, толкнул его в дверной проем и сам прыгнул следом.
Дверь захлопнулась.
Антон был крепкого сложения и духом не слаб. В молодости немало дрался; убедился, что побеждать страх и терпеть боль может не хуже любого иного сильного мужика, и угомонился, тем более что приспела пора жениться. Брак не заладился, жена заболела манией величия – бизнесмена ей подавай! И ушла-таки к бизнесмену – этот Асаф держал на соседнем базаре прилавки с зеленью и орехами. Антон остался один, но знал, что это – ненадолго, вокруг вертелись свои же, таксопарковские дамы.
Так что он повернулся к странному дядьке с намерением разобраться и заранее сжал кулаки.
– Тоха, – сказал запыхавшийся незнакомец. – Не узнал? Да я же это!..
В дверь забарабанили.
– Кто ты?
– Да Миха же… узнал? Нет?
– Миха? Васильев?
– Ну?!
– Миха! Ох ты… А я думал, ты в Грецию слинял, что-то такое говорили…
Антон распахнул бывшему однокласснику объятия, но тот отстранился.
– Потом, потом. Пошли к тебе.
– Кто это тебя гонял?
– Да так, одни… Я у тебя до рассвета посижу. Ты во сколько встаешь?
– Рано. За мной в без четверти семь заезжают. Так что извини – я сразу спать лягу.
– И хорошо. Я уходить буду – дверь захлопну.
– Уходить?
– Да, где-то в шесть.
Те, что барабанили, образумились и пропали.
– Идем, – сказал Антон.
Миха явно был сильно напуган – попросил свет на кухне не зажигать, чтобы с улицы не засекли окно. Чай пили наощупь. Антон рассказывал о работе, об однокласснице Танюхе, которую вез как-то через весь город, так что вдоволь с ней наговорился. Миха как-то больше отмалчивался. Сказал, что работал в охранной фирме, там случились непонятки, часть охранников попросили уйти; потом работал телохранителем у какого-то банковского клерка, страдавшего, наверно, манией преследования. Но от кого и почему удирал – не признавался. Потом же и вовсе выдал:
– Тох, у тебя спальня изнутри запирается?
– Нет, а че?
– Плохо. Ну, ты что-нибудь придумай. Стулья, что ли, перед дверью поставь… или вот! Тахту подтащи. Пусть тахта дверь держит.
– Это еще зачем?
– Надо.
– Думаешь, эти твои вломятся? Так нам тогда лучше вдвоем в спальне лечь. И забаррикадироваться.
– Нет, в спальне будешь ты один. Не спорь. Так умнее.
– Блин, ты в своем уме, Миха? Ночью тахту к дверям тащить, потом от дверей!
– Сделай, как я сказал. Так надо, понимаешь, надо! Так – надо! И вот что…
Миха снял с шеи шнурок, на шнурке висела черная флешка.
– Вот это возьми, спрячь. Если я… если, ну, ты понял… В общем, никому не отдавай. И сам туда не заглядывай. Уничтожь.
– Да ты в ЦРУ, что ли, завербовался?
– Хуже. Ну, иди, ложись. Только дверь завали чем-нибудь. А я – тут, на диване. В шесть, если все будет хорошо, уйду.
– И меня разбудишь?
– Ну, разбужу.
– И мне в шесть утра баррикаду разбирать?
Антон уже начал сердиться.
– Слушай, так надо, – Миха был неумолим. – Я в шесть уйду, и ты меня никогда больше не увидишь. Не могу я тебе ничего объяснить, понимаешь? И давай ложиться, а то ты вообще не уснешь. Оно тебе надо?
Словом, уговорил.
Антон подтащил тахту к двери, открывавшейся
