в кон, а так, вон тростником заострённым... Тяжело идёт. Гули обнаглели, раз в кон уже нападают.
– Провалился в пещеру... долго шёл... блуждая, вышел, вот... над домом, изучал вас пару дней, потом бой.
– На… зад?
– Нет, не получилось.
– Нет хорош...
– Плохо?
– Да... полохо.
– Я видел озёра в пещерах. В них что-то такое, невидимое... что-то?
– Нет жит. Нет совет, нет кором... моног гул.
– Э…
– Нет жит, нет кором... ить... моного гул.
– Если эти штуки не кормить, будет много гулей?
– Да. Ты хорош понят наш говор.
Пошли дни… Днём я на плантациях, вечером учил детей разговаривать. А они учили меня бить гулей, ну и в процессе… слышали от меня «блин, хрен, синч, гады, гадство».
О, это так стало... круто. Вечером научу их паре слов – днём уже вовсю их применяют по делу и без дела.
Когда новые ругательства кончились, дети стоят и палкой так хлысть по руке... мне. Ждут. Ну и кто я такой, чтобы эту милоту разочаровывать?
– А... ёжики в тумане… У... тараканы на шкафу... О... всемирное совещание... Ё... карный бабай...
Вождю так понравилось, что он предложил мне заниматься с молодёжью постоянно, без отрыва, так и сказал:
– Ты молодёж... вес совет, ёкарный ежик на шокафу... да.
– Нет, вождь. Нет в моих мышцах столько силы, чтобы учиться у детей ваших целый день... совет... целый совет. Так что, ёкарный бабай, нет.
– Плох... о, – разочаровался вождь, но добродушного отношения ко мне не утратил, а потому или... чтобы я лучше думал, отвёл меня следующим днём.
– Конига, – указал на гладко вытесанную скалу с буквами, – осонова жит... чотот?
– «Живущий в долине, освещённой Харрадом, благословен светом... слово уничтожено... Сур Па вернул власть... слова уничтожены... Первые жили здесь изначально, нас пригласили хранить гром-камень. Беглецами мы пришли, каменными воинами стали. Верность и сила. Ворог пришёл, мы стали стеною. Десять конов мы держали строй. Пришёл (...), предложил нам свободу от клятвы. Нет свободы в предательстве, мы стали стеною. Закрыл (...) наши двери, и звери пришли в наш дом. Гу – слабейшие, корши – снежные барсы – и феи невидимой лентой нас потеснили. Последний из знающих волю потока глаголил: «Выход на свет открыт для идущего силой. Силу укрепить терпением трёхсветной аскезы, найти нужно место для выхода силы».
– Доля... выхода... силы, – повторил за мной Том. – Ты пут силы?
– Хм, вряд ли, скорее... хитрость и удача.
– Молод... ты... Север... сила в... бит... жит... ёжик... ёкароный бабай...
– Сила в правде, брат?
– Сила в параводе... сила в бит, жит, топа... – Глядя укоризненно, вождь покачал головой и махнул рукой. Выше было ещё несколько площадок с текстами, выше и выше... штук десять. – Жит, Север. – Вождь махнул рукой и ушёл собирать кабачки.
А вот интересно, что тут едят барсы, ну кроме оставшихся на ночь путников?
На второй площадке было написано: «Живущий в долине, освещённой Харрадом, благословен светом. Мы были первыми здесь из начала. До нас доначальное эхо здесь путь обретало. Песня из сердца течёт, наши мысли тревожа. – Шрифт, размер, наклон – один в один, как на первом месте, но писал другой. – Долина прекрасна, чтобы путь свой закончить, выпустив силу, придав направление (...) благое дело (...). Мать и отец путь твой не ведают, шаг твой поддержат и силу дадут (...). Твой путь только твоё ст(...). Воля твой выбор или свобода».
Третья площадка уже намного выше, и тяжело добираться. «Ждущий в долине Харрад совершенный благо дарует идущему силой. Прими мой подарок или исчезни. Нет и не будет тревожнее песни, чем слово о силе, текущей беспутно. Лучше быть камнем, в поток погружённым, чем гордой птицей, на ветке сидящей. Нет в спокойствии силы и нет движенья, прими мой наказ или исчезни. Нет и не будет печальнее песни, чем слово о мысли, застрявшей в страницах. Лучше быть ветром, ищущим славы, чем словом о силе, текущей беспутно».
Выше ещё штук... листов шесть-семь. Не полез, перемкнуло меня, не пониманием, а чувствованием... потребностью... переизбытком... найти место и выплеснуть силу... Она раздирает меня изнутри... Лучше быть камнем в потоке.
Вождя я нашёл у ворот собирающим караван.
– Мне нужно... идти.
– Нет совет, нет жит, сомер кошак.
– Я вниз... или вверх... в пещеры...
– Гул мало... топ тихо.
– Пойду осторожно.
– Хорошо... как найдёшь, дат волу.
Я шёл тёмными пещерами, коридорами. Думать… Сегодня я понял, думать – это не моё. Чувствовать? Тоже так себе. Делать? Ближе...
Место силы... коридор. Трёхсветная аскеза – поголодать три дня, выпустить силу? По месту разберёмся.
Я думал... хоть я и понял, что думать – это не моя сильная сторона, но как-то уже... привык, что ли. Я думал, лениться – это просто. Нет, лениться – это настолько трудозатратный процесс... Тело требует движения и, если отвлечься, начинает двигаться самостоятельно. Мысли, те ещё... снуют, лезут, ищут смыслы. Первый мой день – каторга. Устал, как... сильно
