другие нравы, пора бы уже понять это. Если ударили тебя по левой щеке, бей правой. Прижимают к обочине, врежь в бок! Сейчас нельзя давать себя топтать, потому что затопчут насмерть. Сейчас все одиночки, волки, потому и доверять никому нельзя: съедят или подставят. Так лучше съем я, чем съедят меня. А ты всё в интеллигентишку играешь, всё хочешь казаться правильным, только правила-то эти надуманы. И всё надумано: и чувства наши, и эмоции. Теперь холодный расчет. Муж — жена, любовник — любовница, начальник — подчиненный. Соседи, друзья, знакомые, — всё, всё по расчету, а иначе в наше время не выживешь или будешь жить, как бирюк: загнанный, голодный и никому не нужный, обладай ты хоть тысячью талантов и беспредельным сердцем.
Вадим даже стал задыхаться от подобной вспышки:
— Зачем далеко ходить? Вот тебе наглядный пример моих слов (показывает на Риту): новое поколение. Живут, как хотят, знают, чего хотят. Они не рассуждают и не рассусоливают, идут и берут, и никогда ни в чем не сомневаются. А ты всё жуешь и жуешь свою интеллигентскую жвачку, всё носишься и носишься со своими бледными эмоциями и, как крот, копаешься в самом себе до умопомрачения. Но только никому это сейчас не нужно. И мне не нужно, и ей тоже. Пора бы давно спуститься на землю, Рогов, а не витать, как жаворонок, в облаках. Как говорится, будь попроще, и люди к тебе потянутся. Так я кумекаю. Хотя, живи, как знаешь. У каждого должны быть свои мозги.
Он смолк, опрокинул содержимое своего бокала в рот, потом сказал:
— Чувствую, мне больше с вами делать нечего, самокопатели. Скучно. И Марта, наверное, поэтому ушла, не выдержала скуки. И правильно сделала — лучше поздно, чем никогда. Прощайте, страдальцы. Меня от вас просто тошнит.
Вадим, криво усмехнувшись, вышел в прихожую, неторопливо оделся там и, довольно улыбнувшись себе в зеркало, ушел, резко хлопнув дверью. В комнате на некоторое время повисла тишина.
4
— Вечерок выдался, — натужно улыбнулся Рогов после ухода Вадима. — Сначала Марта ушла, теперь Вадим. Не знаю, что и думать. Вы мне так всех друзей распугаете.
— Простите, — извинилась перед ним Рита. — Я понимаю, нехорошо вышло. Но поверьте, я совсем не хотела этого. Мне, наверное, тоже лучше уйти — из-за меня всегда одни неприятности. Я пойду, пойду…
Её, казалось, невозможно было переубедить, но Роману совсем не хотелось именно сейчас оставаться одному. Он готов был пойти на что угодно, лишь бы этого не случилось.
— Постойте, постойте, — сказал он. — Куда вы сейчас пойдете? Думаете, они ушли? Они ведь могут быть еще там, вы же знаете.
— Мне уже всё равно, — словно смирилась со всем Рита. — И потом, ваша подруга сказала, что никого подозрительного во дворе не видела. И ваш друг подтвердил это. Два против одного. Яснее ясного.
— Перестаньте, вы просто не знаете, что делать. Марта и Вадим могли и не заметить, не увидеть, в конце концов. Ваши преследователи где-нибудь укрылись, им тоже лишние свидетели ни к чему. Или вы думаете, что они оставили вас в покое?
Рита посмотрела в глаза Рогова, словно пытаясь в них еще раз прочесть все сказанное им, и по ее взгляду он вдруг понял, что она совсем не воспринимает смысла, что смысл всего доходит до нее постепенно, капля за каплей, откуда-то из далекого, уснувшего сознания. И лишь когда Рита, наконец, осознала, о чем он говорил, ее взгляд вернулся, и она произнесла:
— Не думаю, — как бы доказывая то, что за этот час ни мир, ни состояние его для нее не изменились, и атмосфера страха непомерной массой все еще нависает над ее головой. — Но я и так доставила вам столько хлопот. От вас ушел ваш лучший друг, ваша подруга…
— А, — Вадим? По большому счету, как вы поняли, своим другом я его никогда и не считал. Как всякий эгоцентрист, он вспоминает о тебе только тогда, когда ему это нужно. Вот сегодня, посмотрите, он же пришел ко мне похвастаться своим очередным успехом. У него что-то там получилось, что-то удалось, и он как штык у меня на пороге. Обычно даже не звонит. Так, иногда, когда накатит лирическое настроение. А Марта… Марта просто не в духе. Остынет и вернется, как возвращалась уже не раз. Бог с ней.
Роману было нелегко высказать это, но все равно рано или поздно в жизни наступает момент, когда происходящее нужно хоть как-то объяснить себе. Объяснить, чтобы мир вокруг не разрушался дальше. Гармония окружающего нас мира напрямую зависит от гармонии в нашей душе. Рита невольно нарушила гармонию его упорядоченного существования, поэтому в первую очередь считала себя виновником всего, случившегося сегодня с Романом. Она увидела, как пошатнулся его мир, как заскрипели старые опоры, и теперь пыталась остановить его падение, но сделать это она могла, только уйдя отсюда, только убив себя, к чему еще совсем не была готова.
— Вы её любите? — спросила Рита, почувствовав, что теперь Рогов нуждается в её поддержке.
— Не знаю, — ответил рассеянно он. — Я как-то не задумывался над этим.
— Но, может, мне всё-таки уйти? Моё неожиданное вторжение и долгое присутствие здесь ничего хорошего вам не приносят.
— Ах, оставьте! — даже не хотел спорить с ней Рогов. — Мне иногда кажется, что у меня в жизни никогда и не было ничего хорошего. А друзья, настоящие друзья, как я думаю, бывают только в молодости и при удаче. Сгустятся над вами тучи, и вы увидите, сколько надежных друзей останется с вами. Как правило, один или два, а то и не одного. Но оставим это. Я никак не пойму, куда вы так рветесь? Подождите еще немного. До утра, скорее всего, они ждать не будут. Оставайтесь, места хватит.
Рита смущенно пожала плечами:
— Неудобно как-то. Я вам, конечно, очень благодарна и еще раз прошу меня за всё извинить, но все-таки…
— Чепуха! Какие неудобства? Считайте, что я вас пригласил в гости. Как добрую давнюю приятельницу. Что в этом такого, разве не имею права? Раздевайтесь.
Рогов помог ей скинуть полушубок, Рита стянула сапоги, и они прошли в гостиную.
