Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
кодекс чести. На стороне Виттории, вероятно, привязанность и женская солидарность. Силея пошла путем благоразумия, она промолчала и тем самым решила судьбу хозяйки. Одно-единственное слово, сказанное наутро украдкой, могло бы спасти по меньшей мере одну жизнь, а быть может, и две. Ведь Джованни-Баттиста хотел очень точно выбрать момент для мести.
Законы общества и семейной политики были единодушны в том, что, если любовникам суждено умереть, смерть должна настигнуть их на ложе измены. Согласно правовым традициям, восходящим ко временам Древнего Рима, ревнивого мужа часто прощали, особенно если он действовал в порыве страсти и убивал жену и ее любовника, застигнув их за прелюбодеянием31. Но у Джованни-Баттисты все было не так просто; в драматический момент разоблачения он оказался безоружен и нерешителен. Ему был нужен второй шанс. Пусть факт измены все так же не вызывает сомнений, но сам обманутый муж окажется уже более подготовлен. Поскольку повторное разоблачение будет для него меньшим ударом, но все же воспламенит его, это будет возможность нанести верный удар и вместе с тем оправдать расправу перед законом и кузенами Савелли, родственниками жены. Поэтому он расставил ловушку и стал ждать. На следующий вечер, будто бы собираясь лечь спать, муж, как всегда, удалился в свои апартаменты в сопровождении пажа Доменико. Он оставил Джакобо на страже в доме напротив, а Стефано – внизу на улице, с северной или западной стороны. Из этих наблюдательных пунктов они могли подглядывать за окнами башни и спальни Виттории32. У Джакобо был с собой мушкет, чтобы прикончить Трояно, если, спасаясь бегством, тот рискнет выпрыгнуть из окна33. Западня сработала. Около полуночи Трояно вновь пролез в окошко башни и по веревке спустился в окно Виттории и в ее объятия34. Увидев, как она помогала любовнику пробраться к ней, соглядатаи начали действовать. Один из слуг бросил камушек в западное окно покоев хозяина. Доменико услышал стук и сказал: «Синьор, час настал»35. Вскоре Стефано поднялся и присоединился к ним. Джакобо с мушкетом все еще сидел в засаде.
Не ведая о надвигающейся развязке, Темперанца, одна из младших служанок замка, именно в этот момент пошла в туалет, который, судя по всему, располагался этажом или двумя выше: Джованни-Баттиста услышал ее удаляющиеся шаги по ступеням лестницы. Обознавшись, он ринулся за девушкой с обнаженным кинжалом и воплем: «Ах, изменница, хочешь убежать!» Как рассказывает ее сестра Диаманте, в последнюю минуту Доменико остановил хозяина: «Не надо, синьор! Это же не синьора! Это Темперанца!»36
Затем трио мстителей входит в комнату горничных с горящим факелом. В постели Темперанцы потихоньку засыпает ее сестрица Диаманте37. Силея уже спит, как и Элена Савелли, двухлетняя господская дочь. Когда вошли мужчины, Элена испугалась, расплакалась и разбудила няньку38. Диаманте успела достаточно проснуться, чтобы увидеть, как трое мужчин подошли к запертой двери39. У входа мстители, быть может, задержались, чтобы прислушаться к звукам плотских утех, но лишь на мгновение. Ведь, когда они распахнули дверь, Диаманте смогла увидеть Трояно, все еще лежавшего на госпоже40.
В пылу разворачивающейся драмы Джованни-Баттиста тем не менее не забыл соблюсти законы вендетты. Он знал прописанный на этот случай сценарий и в разгар кровопролития следовал ему. Возможно, прежде всего он обратился к сводному брату. Селянин по имени Чекко, узнавший обо всем от Джакобо, который все еще сидел в засаде и никак не мог видеть развязки, оповестил суд, что хозяин будто бы воскликнул: «О, вероломный брат, после всего, что я сделал для тебя, так [ты отплатил] мне!»41 Досужие домыслы! Ничего не скажешь, слова подходящие, но не подтвержденные никем из бывших на месте действия. Силея, которая как раз все слышала, передает гораздо менее мудреные речи: «Вот чем я отплачу за себя!»42 То, что Джованни-Баттиста что-то сказал брату, почти не вызывает сомнений. Однако, что бы он ни говорил, все сходятся в том, что он нанес в лоб Трояно стремительный удар кинжалом и сразу приказал Стефано: «Убей его, но я не желаю, чтобы кто-либо поднял руку на синьору». Силея, хотя и поднялась не так шустро, как Диаманте, все же успела подойти к двери и услышать эти слова43. Пока слуга забивал Трояно кинжалом, беспорядочно нанося удары, Джованни-Баттиста обратился к супруге44. Несколько версий его слов в общих чертах совпадают. Силея при первом допросе, когда бред от болотной лихорадки начал туманить ее мозг, дает самый любопытный вариант: «Ах, изменница, ты урезала нос – мне, синьору Лудовико, и дому Савелли». На следующий день, когда жар утих, Силея вместо этого выбрала менее яркую формулировку: «Ах, изменница, вот какую честь ты принесла дому Савелли. Ты урезала нос дому Савелли!»45 Ранняя версия, произнесенная в горячке, наиболее знаменательна. Не лишним будет погрузиться в ее поэтику, даже если она частично могла быть плодом воображения и бреда больной служанки. В Италии эпохи Возрождения «урезание» носа являлось знаком крайнего презрения. Непоправимо обезображивая человека, оно каралось по закону и упоминалось в местных речах и обычаях. Как жест и понятие оно часто ассоциируется с прелюбодеями и рогоносцами46. В грамматике и в кровавой практике это действие требовало дательного падежа, носы можно было «урезать» людям или сообществам. В первом рассказе Силеи речь Джованни-Баттисты развивалась в форме восходящей градации вовне, от него самого к более широкому кругу затронутых жертв, за которых он мстил. Порядок перечисления воспроизводил градацию не по значимости, а по положению, от центра вовне. Измена Виттории затронула ее мужа, брата Лудовико и весь дом Савелли. Лудовико, таким образом, послужил оправданием для более жестокой мести. Джованни-Баттиста мог теперь утолить свою жажду крови.
Вряд ли хоть одна история нападения, разбиравшаяся в итальянских судах, обходилась без воинственных словес. Как паладины из «Песни о Роланде», давние враги, случайные соперники и вовсе вольные наемники, не знакомые с жертвой, часто, прежде чем нанести смертельный удар, произносили инвективы. Редко когда у жертвы оставалось время для ответа. Виттория не была исключением. Беспомощная, она лежала на спине и успела лишь трижды воскликнуть: «О, господин, вот как ты поступаешь со мной!» «Да, с тобой изменница!» – прорычал убийца. Он ударил жену в лоб и перерезал ей горло, наполовину отрезав голову и в то же время отсекая три пальца на руке, которой она тщетно пыталась закрыться. Затем Джованни-Баттиста ударил Витторию в голову и наконец вонзил кинжал глубоко в грудь
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
