Всё произошло на физкультуре.
Дмитрий Павлович, как обычно, скомандовал сделать пробежку. Отличился Тёма, оказывается он неплохо так бегает, можно по утрам брать на пробежку.
После пробежки, по обычью, был или футбол, или баскетбол, ну или волейбол, сегодня у мальчиков баскетбол, у девочек — гимнастика. И я уже по обычью зависаю, иногда поглядывая как упражняется в растяжке Алина.
Не знаю, как так получилось, но вот Тёма уходит от моей атаки, в попытках забрать мяч, а вот я оборачиваюсь, а Никитин уже на полу зажимает нос, а сквозь пальцы просачивается его кровь.
Бегу к нему, чтобы понять что произошло.
Коновалов сидит на корточках и тянет к нему руку.
Слышу обрывки фразы
— … криворукий ублюдок. — шипит Тёмка и пытается встать.
Коновалов кладёт свою руку на плечо Никитину и спокойно говорит:
— Лежи, тебе вставать нельзя, может быть сотрясение, — на пару мгновений они замерли, глядя друг на друга, я же подошел ещё ближе, — дай взглянуть! — Попросил Костя, и тянет к нему руку.
— Отвали! — возмутился Тёма, но потом замолчал.
Коновалов перехватил одну руку Никитина, походу чтоб не мешал, а второй аккуратно дотронулся до носа Тёмы и спросил:
— Больно?
— А ты как думаешь? — огрызнулся Артём
Ясно дело, кто впечатал Тёмке в нос, вот же незадача.
Ответить Коновалов не успел, поскольку к нам подошел вернувшийся Дмитрий Павлович и недовольно спросил:
— Что тут происходит? Почему не играем?
Поглядев немного на Тёмку, он присел на корточки, и теперь сам ощупывал нос Никитина.
— Не перелом конечно, но мало приятного. Голову задери повыше и пошли в медпункт, кровь надо остановить, а то вес полы уже залил.
Тёмка с трудом встаёт, Коновалов порывается ему помочь, но я его останавливаю, положив руку ему на плечо.
Костя смотрит на меня хмурясь.
— Не надо! — говорю я одними губами.
Дмитрий Павлович берёт Артёма под локоток и уводит к Ирине Михайловне, нашему местному садисту в юбке.
— Коновалов, вот скажи мне на милость, как так получается, что когда Артём оказывается рядом с тобой, он вечно с синяками и ссадинами? Ты что его специально избиваешь, чтоб у него появился стокгольмский синдром?
Костя провожая взглядом Тёмку, тяжело вздохнул и ответил:
— Это скоро у меня стокгольмский синдром появиться. Какого хрена вечно получается так, как будто я его избиваю. Блин! Я не хотел ему нос ломать, — огорченно закончил он.
— Ну нос ты ему не сломал, на его счастье, а то был бы кривой, косой и страшный нос.
Коновалов скептически посмотрел на меня.
— Не думаю, что его что-то может испортить.
— Ну, с такими знаками внимания, которыми ты его одариваешь, он может стать инвалидом, так что, умерь свой пыл, пока не поздно. — сообщил я, совершенно серьёзно.
— Дань, а что с Тёмой? — спросила подошедшая к нам Аля.
— Ничего страшного, Костя одаривает его своей люб… дружбой, и она у него иногда непредсказуемая.
— Да блин! Не хотел я его бить, так само вышло! — возмутился Костя.
— Это понятно, но таким макаром ты его скоро прибьёшь.
— Так, что за галдёж, а ну быстро заниматься, — прикрикнул на нас Дмитрий Павлович.
Алина тут же упорхнула к девочкам, а мы продолжили играть в баскетбол.
На следующий день, Тёма пришел в школу, как ни в чём не бывало, не считая фонарей расплывшихся на его газах и опухшего шнобеля.
Не знаю, как так получилось, но я его прозвал Мелкой пандой. Нет, я конечно дурак, ну, а остальные чего, подхватили это прозвище и по всей школе трезвонили.
Учителя на это усмехались, и лишь Костя был готов набить морду любому, кто будет дразнить Артёма.
Глава 9.
За осенью, всегда идёт зима, а там и новый год не за горами.
Каждый раз, мама возила меня куда-нибудь за границу, говорила, пока есть такая возможность, надо пользоваться.
На этот раз, такой возможностью оказался её новый шеф — Степан Юрьевич, крутой мужик.
Он без стеснений и макарон на ушах, подошел ко мне и сразу заявил, что хочет взять мою ма — замуж, но она каждый раз отказывает ему, после его «каждый раз», я ушел в осадок.
Как можно такому мужику отказывать?
Собрался с духом, хотя нет, просто спросил маму о каждом разе, и почему раньше не признавалась?
Сказала, что не хочет больше обжигаться, не хочет снова быть вдовой, это больно и страшно.
Как бы то не было, я не против того, что у мамы есть этот Степан, любит он её, лелеет, на руках носит и фигурально и реально, значит хорошо, а что не так будет, морду всегда успею набить.
Вот и в этом году, Степан решил поехать за границу с нами, то есть, всё организовал он и забрал нас в Дубай.
Не хотелось расставаться с Алей, но Степан настоял, напомнив, что в переди меня ждёт армия, и что я тогда буду делать, если сейчас не могу с ней разлучиться на десять дней?
Через три дня, после того как мы прилетели на знойный юг, мне позвонил Коновалов.
— Алло! — говорю я, приняв звонок.
— Привет! Ты где? Я к тебе в гости забегал, а тебя нет!
— В Дубае я, Степан потащил, на каникулы.
— Блин!
— Что-то случилось? — навострил я уши.
— Да! Мои предки тащат меня в Москву, хотел попрощаться.
— В Москву, далековато конечно, но мы же вс…
— На ПМЖ!
— Ни хренасе. А Тёмка знает? — вырвалось у меня.
— Откуда? Ты первый! И думаю не стоит ему знать. Мы с ним расстались не очень.
— Что, всё-таки подрались? — хмуро спросил я.
— Нет! Я ему признался в своих чувствах, а он меня на три буквы послал.
— Хм. Значит у тебя с любовью непруха, а может когда узнает, что ты переехал, поймет, что жить без тебя не может и…
— И прискачет ко мне на белом коне! Дань, ты уже бугай великосветский и веришь в сказки?! Никуда он не примчится, не пройдёт и двух дней после каникул, и Артём даже не вспомнит обо мне.
— А если будет вспоминать? — спрашиваю я.
— Ну, тогда ты мне об этом сообщишь и я тёмной ночкой в подушку поплачусь, о том, что несправедливая жизнь разлучила нас. — театрально-отчаянно заявил он.
— Хм. Обезьянничаешь? Клоун!
— А что по твоему я могу сделать? Родители увозят меня доучиваться в Москву, а потом отправляют за границу, якобы чтоб в будущем я стал человеком. А на мои слова, что у меня есть здесь любимый человек, они говорят, если любит, то подождёт, только ведь Тёма ждать не будет, да и не любит он меня.
