думает? Что я веду его для того, чтобы мои друзья над ним потешались, как в старину — над цирковым уродцем?
— Это здесь, — сказал я, и мы свернули к Илюхиному дому. — Сейчас к другу моему зайдем, я тебя представлю…
Мы подошли к подъезду, и я заметил, что Ян напрягся до дрожи в руках, сжал кулаки. Что бы я ни сказал, он не поверит просто потому, что разучился кому бы то ни было доверять.
Что же с ним стало бы, не отбей я его тогда?
— Ладно, стой здесь, раз боишься…
— Не боюсь, — процедил он, и я со скрежетом распахнул дверь подъезда.
Поднимался он все медленнее и медленнее, я чувствовал себя неловко, что подвергаю его этому испытанию, но иначе как? На лестничном пролете между третьим и четвертым этажом он остановился, и я сказал то, что и самого тревожило, и помогло бы Яну:
— Я понимаю, что тебе страшно. Когда все гонят и насмехаются, нормальное отношение кажется подозрительным. Я б на твоем месте вообще не пошел, зассал.
— Правда? — дрогнувшим голосом спросил Ян.
И я ответил словами взрослого:
— Конечно. Страх — это нормально, он помогает нам выжить. Но иногда совсем некстати включается. Ничего плохого не будет, обещаю. Илья — классный и не злой.
Вроде Яна отпустило, он снял очки, поправил челку и зашагал бодрее. Я позвонил в квартиру, и Илья открыл дверь — пахнуло жареным, вкусным, у Яна аж ноздри затрепетали.
— Привет, — улыбнулся Илья, — проходите.
Ян переступил с ноги на ногу, посмотрел в квартиру с тоской, но шагнуть вперед не решился.
— Я Илья, — друг протянул руку.
Гость представился, пожал ее и наконец вошел. Он был как будто деревянный, остановился напротив зеркала, отвернулся от своего отражения и опустил голову.
И тут случилось то, что я совершенно упустил из виду: из зала вышел Илюхин кот Маклауд и уставился на гостя грустными глазами. Гость уставился на него. Кот подошел и потерся о его ногу.
У меня сердце замерло — сейчас как пнет кота! Но нет, Ян сел на корточки и погладил Маклушу. Фу-ух!
— Хочешь чаю с конфетами? — спросил Илья.
Я не стал рассказывать Илье о том, что Яна чуть не убили за то, что он охотился на котов — мало ли как он отреагирует. Пусть это останется в тайне.
Во мне проснулся взрослый, я захотел сказать: «Ему бы борща или котлет» — но произнес другое:
— А у тебя есть что поплотнее? Сам бы пожрал с удовольствием. — И подмигнул.
Илья кивнул — понял, мол.
— Пельмени можно сварить. Есть котлеты с макаронами. Ян, ты что будешь?
Он жалобно посмотрел на меня, типа, а можно, да? Реши за меня!
— Котлетки, класс! — сделал выбор я и погладил себя по животу, прошел в кухню. — Они готовые?
— Ага, только одна, родители одну оставили мне на обед, но на жаре просто буэ-э!
Ян уселся за стол и окаменел. Пока в сковородке разогревалась еда, мы с Ильей обсудили мамашу Алиски, он поделился хорошими новостями, что Костаки все-таки забрали в СИЗО. Мне бы радоваться, что теперь отцу ничего не угрожает, но опыт взрослого говорил, что у бандита наверняка есть партнеры, которые захотят поквитаться с несговорчивым ментом.
Вот кого видеть не хотелось, так это его. Во-первых, было чувство вины перед ним, во-вторых, я его боялся. Только сейчас понял, как же он нас зашугал, в том числе мать, и как здорово, что он свалил! После случившегося с моих глаз будто сорвали пленку, и все, что казалось нормальным, например, рукоприкладство отца, теперь выглядело диким.
Илья положил свою порцию на тарелку и поставил ее перед Яном. Нам положил немного макарон, чтобы гость не так напрягался.
— Вот, приятного аппетита.
Ян так и сидел, будто лом проглотил, ковырял котлету, зыркая по сторонам и ожидая подвох.
— Ты фильмы какие любишь? — спросил я, пытаясь Яна разговорить. — Мы с Илюхой по «Терминатору» фанатеем. Смотрел?
— Не.
— И «Чужих» не смотрел? — удивился Илья. — Ну а что тогда?
— Мама не разрешала, — ответил он. — Говорила, что страшное нельзя. Я только «Двойной удар» видел, когда она как-то ушла. И «Ниндзя-черепах», их мы смотрели в детдоме, в воскресенье по телеку крутили, но пускали не всех. Кто плохо себя вел, тех закрывали в туалете.
Мы с Ильей переглянулись, потом вместе посмотрели на часы: до тренировки оставалось полтора часа.
— У меня есть черепахи. В смысле видеокассета. Будешь смотреть?
Ян вообще остолбенел с открытым ртом, скосил на меня глаза и молча кивнул. Какой же он забитый, а ведь сразу не было заметно! И никак не объяснишь, что мы не желаем ему зла! Нет, в компанию его брать точно пока нельзя.
Илья включил видик, он зажжужал, заглатывая кассету. Ян сел на диван столбом, не касаясь спинки, и замер, вперившись в экран, а мы остались на кухне. Из комнаты донеслось: «Мы не жалкие букашки…»
— Он совсем дикий, — прошептал Илья, — его приручать надо. Как ты понял, что он нормальный? Он же не говорит!
— Говорил. И утром нормально болтал, а сейчас… Может, думает, что мы его хотим съесть. Зря я его привел. Но он правда нормальный.
— Не мы хотим съесть, а я, тебе-то он доверяет.
— Не стоит его на тренировку тащить, — сказал я, — надо приручать.
— Ага, будет у нас сын полка.
Из зала доносились возгласы, бахи и бумы. Я встал и осторожно заглянул туда: Ян развалился на диване, поджав ногу, и грыз ноготь, а второй рукой гладил Маклауда, который будто бы проверку ему устроил.
Илья сказал:
— Мои часов в семь должны прийти, тут его оставлять нельзя. Мы пойдем на тренировку, он пусть — в свое убежище. Не обидится же?
— Только рад будет.
— А то еще наши чего ляпнут… Вот как он себя поведет? Вдруг бросится? Их подготовить надо.
Заботы о Яне вытеснили из головы мысли о том, как я встречусь с одноклассниками, которые мне никогда не нравились, но внезапно стали моими друзьями. И не разгонишь их теперь!
Илья засобирался на тренировку, налил из чайника кипяченую воду в двухлитровую банку — чтобы пить, когда захочется.
— А в будущем питьевая вода будет продаваться
