них помолились!
Молюсь, и лица проступают
Молюсь, и лица проступают.
Глядят сюда из темноты.
Границы жизни-смерти – тают.
Молитвы, кажется, просты,
Но сколько смысла, упованья,
Непостижимой глубины!
В душе рождают покаянье,
Грехи становятся видны.
Родные очень благодарны,
Пусть мы не слышим голосов,
За то, что в суете угарной
Читаем мы молитвослов.
Усопшим так нужны молитвы!
Как в зной – прохладная вода.
Они – подспорье в трудной битве,
Они – спасенье до Суда.
Стучится мысль в толкучке буден,
Пока свет жизни не угас:
Кто за меня молиться будет?
Кто руку помощи подаст?
Воспоминания
Воспоминания не гладят мягкой лапой,
А часто выпускают коготки.
Ну хватит, хватит душу мне царапать.
Изодрана давно на лоскутки…
Но странно – есть и в боли утешенье…
Чужая ненависть готова сжечь дотла.
В прощении спасенье, в неотмщении…
Тогда и ночь безлунная – светла.
Прости нас, Боже… Души – это тайны.
Безмерные – ни берегов, ни дна…
Когда листаю старенький помянник,
Мне пальцы обжигают имена.
Узы
Зачем тебе былые связи?
Ведь с глаз долой – из сердца вон?
Но всё тащу я цепь из грязи,
Под крики мысленных ворон.
Пусть пальцы в иле, заскорузли.
Господь отчистит добела
Верёвки, цепи, сети, узы,
Просеет мысли и дела.
Помянник станет – словно святцы,
Где боль за ближнего – свежа.
Чтобы от горя отвязаться,
Ошибкой будет – убежать.
Иди сквозь топь, не зная броду,
Свой страх пытаясь побороть.
Из темных камер на свободу
Кого-то выведет Господь.
Он выведет… а ты смиренно
Шагай, тащи свой долгий груз.
Душой коленопреклоненной
Любви не прерывая уз…
Верёвка
Казалось, накрепко забил
Подвал, гвоздями прошивая.
Казалось, накрепко забыл.
А память – вот она, живая.
Начнут забытые находки
Душить, трясти, напоминать,
Океанической подлодкой
С глубин неведомых всплывать.
Всплывают старые грехи,
Тошней, огромней раз от раза,
И шепчут, сумрачны, глухи,
Что ты к ним накрепко привязан.
Успеть, успеть «прости» сказать,
Покаяться, крестясь неловко…
Ломая пальцы, отвязать
Тугую, страшную верёвку…
А душа усталая мечтает
«Ты за всё ответишь!» – шепчут бесы.
И молюсь я «Господи, прости!».
Да, весы все прегрешенья взвесят.
Вокруг пальца их не обвести.
Точные. До мелкого микрона.
…Валятся в геенну короли.
В пепел обращаются короны.
Деньги превращаются в нули…
Мы живём в унынии и спешке,
Дух молитвы в нас окаменел.
Господи, отформатируй флешки,
На которых списки грешных дел!
Меж землёй и небом обитает
Непонятной жизни человек.
А душа усталая мечтает
Прилепиться к Господу навек.
Выбраковка стада
Нас пустят первыми под нож.
Придет пора проверить стадо…
Не блеешь, скажут, а поёшь.
А нам неблеющих не надо.
Придет наш час, и ясным днём
Над нами небо распахнется,
И мы, слабея, упадём
На дно небесного колодца…
Приют души
Приют измученной души
Ни в тесной келье, ни на воле,
А там, куда всегда спешит,
Где крест лежит на аналое.
Когда стоит она, душа,
Пред Богом, слезы сами льются.
А псы страстей у ног лежат,
Не смея даже шевельнуться.
Божьи Ангелы
Дочке Лене
Божьи Ангелы – чистый свет.
Снежно-белые крылья неженок.
Ничегошеньки у них нет:
Ни признанья, ни крова, не денежек.
Есть любви золотой цветок,
В душах светлых небесный пламень.
Чтобы ветер задуть не смог,
Что есть сил обоймут крылами.
Есть забота – на зов лететь,
Тьму отхлопывать, чёрную стаю.
Если пёрышек не жалеть,
Они заново отрастают.
Ангеле мой светлый
Ангеле мой светлый,
Лучезарный мой!
Первым меня встретит,
Как пойду домой.
Ангеле мой чистый…
Я же – головня.
Глянет с укоризной,
Грустно на меня.
Друг ты мой небесный!
Плохо я жила.
Всё тебе известно
Про мои дела.
Сколько я грешила,
Веры не храня…
Ангеле мой милый!
Не оставь меня!
После молитвы
Молитвою наполнена душа.
Язык замолк, а всё слова летают,
И длятся, повторяются, дрожа.
Пустою хижина была. Теперь – святая.
Свеча горит. Пусть теплится едва,
Пусть ничего не знают те, что рядом,
В душе поют небесные слова.
Они – благоухание, отрада.
Лазарь
Господь заплакал: выходи.
И вышел он, потусторонний,
Из злобы адовой бездонной.
Толклись рыдания в груди.
Он не смеялся, говорят.
Служил, и помнил бездны ада.
И знал, что ничего не надо
Душе, а только Божий взгляд.
Познав отчаянье и страх,
Он знал – земное не спасает.
Лишь словом Божьим оживает
Душа в греховных пеленах.
Из селенья захолустного
Из селенья захолустного,
С горькой думою в очах,
В храм заходят люди грустные,
С тёмным грузом на плечах.
Перекрестятся тихонечко,
Свечи светлые зажгут,
Да приложатся к иконочкам,
Грузы тяжкие – спадут.
И когда уходят – крестятся
На святые образа.
А на лицах тихо светятся
Увлажнённые глаза.
Мимо храма люди
Мимо храма люди, мимо храма.
Всё в больницу люди, всё в больницу.
Лечат грипп и всяческие раны,
Ходят по врачам, грустнеют лица.
В храм заходят редко, редко, редко.
Денежки на свечку наскребают.
Душу осторожную из клетки,
Полетать немного, выпускают.
Вот она летает и вздыхает.
Смотрит боязливо на иконы.
Боли её, раны – затихают.
Радуется и кладёт поклоны.
И выходит человек из храма
Ликом светел. А душа лопочет,
Что смотрела Богородица – как мама.
Что из церкви уходить не хочет…
Соборование
Заполнен храм. Трепещут огоньки.
Звучат молитвы. Вкус вина и масла.
Душа недавно ныла от тоски.
Но здесь тревога без следа угасла.
Весь храм поёт! Молитвы фимиам
Струится в небо. Каждый здесь – болящий.
Свои Кресты возносит к Небу храм.
Отрезок времени – святой, животворящий.
Мы выиграли этот краткий бой,
Став частью светлого церковного народа.
Придём домой, и принесём с собой
Сиянье глаз и тонкий запах мёда…
На Троицу
На Троицу благоухают храмы
Берёзовыми листьями, травой.
