таких сильных мужчин. Так странно осознавать, что неуверенность из-за меня…
— Ничуть.
— Поэтому я намеревался предложить ее тихонько умыкнуть. — Пантера потянулась и чуть оскалилась, имитируя человеческую ухмылку.
— Я не против! — внезапно сказала я.
Абсолютное безрассудство, но я была совершенно не против того, чтобы меня украли. Со мной так нежно и заботливо вообще никто не обращался, и речь тут не только про ночь любви, но и про отношение во всем другом. Я лично видела, как ту же Анну, которая нередко помогала магам и доставляла им удовольствие, могли ночью выпроводить из палатки. И она залезала в нашу карету, где мы спали, пропахшая запахом страсти, ругалась на чем свет стоит на грубых мужланов — и это не было преувеличением. И это с учетом того, что капитан сказал, что если кто-то переборщит с ней, то он лично отрежет все лишнее. Да и Анна могла отказаться от всего, если бы не хотела — в конце концов, хозяина крепости боялись все наши сопровождающие, а потому могли на нас облизываться, но не касаться.
Я же была в ситуации с оборотнями почти бесправной. А понимание, что ты можешь с кем-то сделать все, что захочешь, причем без последствий, обнажает худшие стороны человека. Обычно. А вот у Лекса и Рассела ничего не обнажилось. Наоборот, они словно пытались своей лаской компенсировать мое унизительное положение.
Сбежать с такими людьми? Точнее, оборотнями? Да это намного лучше, чем ехать в крепость и стать игрушкой неизвестного мага! Или не игрушкой, хорошо, важным инструментов для откачивания негативной энергии.
Рассел посмотрел сначала на Лекса, потом на меня, покачал головой и сказал:
— Давайте без необдуманных решений. К тому же, я не просто так сказал, что есть серьезный разговор. Лорд крепости тут. А он чтит Древние Законы. Понимаешь, к чему веду, Лекс?
— К тому, что мы можем попросить, чтобы Шеллия осталась с нами?
— Думаю, одного «попросить» не хватит. Нынешний лорд, чья мать была источником и воспитывала его, с большим уважением относится ко всем женщинам. И особенно трепетно к тем, кто является источником. Нам надо будет не только Древние Законы вспомнить, но и убедить его, что Шеллии с нами будет лучше, нежели с каким-нибудь его магом под его присмотром. А, поверь, присматривает он так, что…
Рассел замолчал, неуверенно взглянув на меня.
— Что выкинул одного из своих магов в лютые морозы за стены крепости, когда тот посмел поднять руку на подаренный ему источник? — продолжил Лекс и… получил пинок под зад.
— Думай, что при леди говоришь!
— А что я такого сказал? — возмутился Лекс.
Вот и я не понимала — что он такого сказал? Звучало… как сказка! Рассел посмотрел на меня, вздохнул и продолжил:
— Если мы все-таки хотим остаться вместе, то надо очень подробно обсудить, каким же образом мы сможем убедить его в том, что Шеллии лучше остаться с нами.
Лекс, который до этого лежал и умудрялся то говорить, то мурлыкать, внезапно попросил:
— Шеллия, а закрой глаза и сверху ладошками прикрой, сейчас будет небольшая вспышка.
Вспышку я заметила и с закрытыми глазами — ярко-фиолетовая, от такой не закрыться!
— Можешь открывать, Лекс уже перевоплотился.
И точно: вместо роскошной огромной пантеры сидел не менее роскошный мужчина.
— Рассел, ты лучше всех знаешь нынешнего главу крепости Цестар, — сказал Лекс, ложась рядом со мной.
— У нас важный разговор, не мог бы ты быть более серьезным? Сесть прямо, внимательно выслушать? — сказал Рассел и, видя, что Лекс даже не пошевелился, лишь приобнял меня, лег с другой стороны от меня.
Я хихикнула — такие взрослые, но немножечко мальчишки. Самую малость — ровно ту, которая добавляет очарования, но не превращает мужчин в дураков.
— Главу крепости Цестар я знал в детстве, мы общались, пока прежний людской король не закрыл границы людских земель от границ оборотней.
— Ну, это я и сам знаю. Мы прекрасно тогда оборачивались и проскальзывали через дыры в охране, — заметил Лекс.
— Это вы. А у нас и мышь не прошмыгнула бы — мы на несколько лет были отгорожены от крепости. Потом пришел к правлению нынешний король. Вместе с его братом, границы открылись, но сейчас я не уверен, что знаю главу крепости Цестар как раньше. До меня доходили лишь слухи, что он очень сильно изменился.
— Главное, что не изменилась его справедливость, — сказал Лекс.
— Главное, что он может нас не послушать совершенно. Но… — Рассел внимательно посмотрел на меня.
— Но что? — робко спросила я.
— Но послушает тебя, — улыбнулся Рассел и ласково погладил по волосам. — Так что пока полежи, отдохни, подумай, действительно ли мы — то, что ты хочешь. Лекс пока хоть вступительную лекцию по оборотням проведет, а я схожу поохочусь, не думаю, что кто-то откажется от свежей зайчатины.
Свежей? Совсем свежей?!
— Не смотри так, Шеллия, — фыркнул Лекс. — Мы все обжарим. Оборотни сырое мясо едят только в звериной ипостаси и когда не остается выбора — срочное задание, нельзя разводить костер. А так мы те еще любители вкусно поесть.
— А если я уже подумала, то что мне ему говорить? — спросила я.
Я действительно хотела рискнуть и остаться с этими мужчинами. Пятьдесят на пятьдесят — или я буду счастливой, или я буду несчастной. Но даже если это ошибка, то это будет ошибка, которую совершу я. И я понесу все последствия. Намного лучше, чем позволять другим решать за себя.
— То, что думаешь. Что чувствуешь. Расскажи не таясь. Он может жестко относиться к магам, устраивать взбучку своим воинам, но ни разу не причинил ни малейших неприятностей источнику.
Рассел меня не убедил. Меня даже слуги не слушали, а глава крепости Цестар будет прислушиваться к тому, что я говорю? Это практически невозможно! Что… что мне делать и что говорить, когда придет время?
Глава 6
Насколько приятно мне было провести время с Расселом и Лексом, настолько страшно сейчас было возвращаться обратно в лагерь.
С Лексом и Расселом все было просто и понятно: были мы, лес, рассказы о городе оборотней, вкусная еда, приготовленная на костре, смех, забота и нежность.
В лагере же меня ждало что-то другое: крутой поворот моей судьбы. И непонятно, в худшую или в лучшую сторону. В желанную или нежеланную? И самое страшное, что итог вроде бы зависел от меня, а вроде бы и не зависел. С одной стороны, если бы я ничего не решала, было бы проще: не в чем себя винить, если не получится.
