видели его, когда он объезжал страну.
Люди приносили королю подарки, рассчитывая на ответное вознаграждение, – от монарха ожидали показной щедрости, вернее, подачек. Многие дары были весьма скромными – целебные травы, зеленый горошек, живые лисы; часто королю подносили продукты или домашнюю еду – пироги с апельсинами, фрукты, фазанов, лососину, запеченных миног, которых он очень любил, о чем было известно. Король дал шесть пенсов садовнику, который напоил его водой; один фунт стерлингов священнику, проповедовавшему перед ним; четыре фунта, семнадцать шиллингов и четыре пенса беднякам, которые приносили ему «каплунов, кур, восковые книги и прочие мелочи»; два фунта – человеку, который выиграл пари, съев целого зайца за один присест24. Куда бы ни отправлялся Генрих, бедняки повсюду ждали его, рассчитывая на королевские милости, и он терпеливо выслушивал их горестные истории. Некий Уильям Кебет остался без работы, отчего «впал в бедность и разорение»; Генрих снабдил его пятью фунтами стерлингов один раз и четырьмя – в другой. Он пожертвовал пять фунтов «пропащему» мужчине, три фунта и шесть шиллингов – нуждающемуся отцу тринадцати детей и еще сколько-то денег – бедной женщине, чтобы та выкупила мужа из долговой тюрьмы. Он также выделил своему шуту деньги «на операцию, когда тот заболел в Лондоне», и конюху Томасу, «чтобы облегчить его болезнь»25.
Популярность Генриха VIII не ослабла со временем, пережив и его реформы, и его казни: в целом его почитали как великого короля, который искренне заботился об интересах Англии.
4
«Великолепный, блистательный и триумфальный двор»
Слово «двор» обозначало не только резиденцию короля, но также окружавших его людей и дворцовое хозяйство. Двор был местом, где происходили важнейшие события; вся его жизнь вращалась вокруг человека, который был источником власти, почестей и милостей.
На протяжении XV века престиж королевского двора постепенно падал; слабый Генрих VI не сумел обзавестись «достойным преклонения и великолепным двором»1, в результате королевская служба не давала такого же почета и таких же чинов, как прежде.
Эдуард IV, преемник Генриха VI, посещал столицу Бургундии – с этим герцогством Англию связывали прочные торговые и политические узы – и примерно с 1471 года начал преобразовывать свой двор по образцу бургундского, как делали и другие европейские правители. Невероятная роскошь пиров и турниров, дававшихся при английском дворе, отражала обычаи, принятые в Бургундии, где возродился культ рыцарства. По образцу рыцарского ордена Золотого руна, основанного герцогом Филиппом Добрым в 1430 году, Эдуард IV и его преемники воссоздали орден Подвязки, посвященный святому Георгию, покровителю Англии. В том, что касается увеселений, спорта и этикета, английские придворные стали следовать утонченным бургундцам. К тому же король щедро покровительствовал искусствам. Все было призвано подчеркнуть власть и великолепие монарха, и это привело к восстановлению престижа двора.
Новое представление о дворе и королевском статусе обозначило перемены в устройстве придворной жизни: отныне она была нацелена не только на демонстрацию великолепия, но и на удовлетворение нужд монархов, которые все больше стремились к уединению.
Хотя Генрих VII снискал репутацию скряги, он понимал важность внешних проявлений могущества: как и Эдуард IV, он строил прекрасные дворцы, тратил огромные суммы на ослепительные церемонии и развлечения и, не будучи ярым покровителем искусств вроде Эдуарда IV или Генриха VIII, все же сделал свой двор оживленным местом. «Он хорошо знал, как блюсти свое королевское величие и все, что связано с положением монарха», – писал Полидор Вергилий[13].
Двор Генриха VIII был самым «великолепным, блистательным и пышным»2 в английской истории. Будучи в первую очередь домом короля, он, помимо этого, стал политическим и культурным центром страны, где заседало правительство, процветали утонченные искусства, собирались ученые, и все это происходило среди беспрецедентной роскоши. Являясь средоточием общественной жизни в широком смысле слова, двор был законодателем мод и образцом для подражания во всем, что касалось жизни англичан. Кроме того, он являлся своего рода военной академией для представителей знати, которых в любой момент могли призвать на защиту королевства, и многие придворные развлечения имели соответствующую направленность.
При дворе Генриха VIII сначала преобладало бургундское влияние. У Генриха VII имелись итальянские картины и скульптуры, но итальянский Ренессанс в то время оказал влияние на Англию только в области науки: открытие и изучение древнегреческой и древнеримской литературы привело к появлению так называемого Нового учения. В первые десять лет правления Генриха VIII ренессансные веяния начали сказываться в архитектуре, прикладном искусстве, живописи и других сферах жизни. Именно Генрих первым осознал ценность сложной, утонченной культуры Италии для короля, который стремился быть в авангарде европейских дел, и сумел использовать ее для повышения своего престижа.
Тот, кто желал воспользоваться королевскими милостями или получить высокую должность, должен был находиться при дворе. Двор служил естественным местом обитания для знатных особ, чьей давней привилегией было служить королю; кроме того, он привлекал «новых людей», прокладывавших себе путь к вершинам при помощи богатства или способностей. По идее, любой, кто был прилично одет, имел какое-нибудь законное дело или выделял достаточно денег на подкуп, мог получить доступ ко двору. В результате туда стекалось множество любителей пожить за чужой счет и праздношатающихся, не имевших права находиться поблизости от короля.
Эти «чужаки» были постоянной проблемой. Многие придворные брали с собой больше слуг, родственников и друзей, чем дозволялось. То и дело издавались распоряжения, направленные против «шельмецов», которые толкались повсюду в надежде получить что-нибудь за исполнение мелких поручений и передачу записок или сообщений на словах: похоже, они создавали больше всего трудностей. Наконец, «проходимцы и подлые люди» порой вели себя задиристо, требуя работы, грабили и запугивали прислугу, пытались сбывать с рук краденые вещи3. Когда двор переезжал в другое место, эти «лишние люди» селились в опустевших дворцах и начинали творить там безобразия.
Изданные в 1526 году Элтемские постановления[14] прямо запрещали кому бы то ни было «привозить с собой ко двору мальчиков или плутов»4; в 1533 году «всем проходимцам и прочим праздношатающимся людям, которые следуют за двором» дали день на то, чтобы убраться восвояси5, а в 1543 году было издано распоряжение о том, что никто не должен держать при себе пажа или мальчика наперекор королевским указаниям6. Чужаки не только угрожали безопасности других, но и претендовали на пищу и жилье, не предназначенные для них, что еще больше увеличивало и без того непомерные расходы на содержание двора. Однако справиться с ними не получалось, потому что в подчинении сержанта Портера, охранявшего дворцовые ворота, имелось всего
