о том, как плохо мы ладили с Ноланом в самом начале. И, хотя я по-прежнему раздражаю Нолана до усрачки, не похоже, что он ненавидит меня.
— Нолан в порядке. Он помогал мне то здесь, то там, — говорю я.
— Нолан, да? Вы теперь на ты с ним? — говорит он с удивленным фырканьем. Я пожимаю плечами и борюсь с румянцем на моем лице. — Я хотел бы встретиться с ним. — Размышляет папа, потирая свой подбородок.
Я пристально смотрю на него.
— Ты просто хочешь выпросить у него билеты на открытие сезона.
— Да, и что? — смеется он.
— Что заставляет тебя думать, что он может достать билеты?
— Он сын владельца, конечно он может их достать!
— Верно, — бурчу я.
Мой мобильник звонит, прерывая нас. Вытаскиваю из кармана и смотрю на экран. Нолан. Интересно, что он хочет. Я провожу пальцем по сенсору и подношу к уху.
— Да?
— Харли, я только зашел в дом, и когда прошел в гостиную, увидел большую лужу воды на полу, стекающую с потолка, — говорит Нолан.
— Дерьмо. — Я вздыхаю. — Сейчас буду.
— Ладно, до скорой встречи, — отвечает он.
Я кладу трубку и смотрю на отца.
— Я должна идти, в доме возникла проблема. Труба протекает.
— Делай, что должна. — Он кивает.
— Спасибо. Если я быстро управлюсь, то вернусь на ужин.
— Хорошо, милая, — он улыбается.
Целую его в щеку и ухожу.
Добираюсь до дома так быстро, как только могу. Подъезжаю и выбираюсь из грузовика. Забираюсь в бокс, где лежат все мои инструменты, вынимаю свой пояс и надеваю его. Хватаю несколько дополнительных вещей и шагаю к дому.
Свет в гостиной горит. Я вижу, что вода капает с потолка, как и сказал Нолан. К счастью, мы еще не крепили гипсокартон. Меня бы взбесило, если бы мы зашили потолок гипсокартоном, ведь от воды он портится. Пришлось бы делать всю работу заново.
— Нолан? — зову я.
— Наверху, — отвечает он.
Когда поднимаюсь, то вижу, что в ванной горит свет. Останавливаюсь в дверном проеме, Нолан стоит в центре пустой комнаты, его руки на бедрах. Выглядит он чертовски сексуальным в темно-серых слаксах и фиолетовой рубашке. Рукава рубашки закатаны до локтей, и верхняя пуговица расстегнута.
— Привет, — говорю я.
Он смотрит на меня.
— Привет. Я понятия не имею, откуда она вытекает.
Я ухмыляюсь.
— Я и не думала, что ты поймешь, — я ступаю в комнату и вынимаю молоток из моего пояса. — Думаю, что это протечка одной из труб под половицами.
Я иду туда, где раньше стояла старая мойка, и начинаю поддевать фанеру чернового пола. Уходит минута, чтобы определить место утечки.
— Нолан, сделай мне одолжение? Спустись в подвал и отключи воду. Я действительно ничего не могу сделать, завтра вызову сантехника, — говорю я ему.
— Отлично, — бормочет он и уходит, чтобы отключить воду.
Несколько минут спустя утечка замедляется и в итоге останавливается. Нолан возвращается и прислоняет плечо к дверной раме, складывая руки на груди. Я вытаскиваю из одного из карманов на моем поясе тряпку и черный маркер. Протираю трубу и отмечаю место, где утечка — так сантехнику легче сориентироваться.
— У меня есть несколько полотенец в грузовике, мы сможем протереть пол на первом этаже, — говорю я.
— Хорошо. Хочешь, чтобы я снял фанеру? — кивает Нолан.
— Да, просто выброси в контейнер.
— Окей.
Нолан берет большой кусок фанеры, который я разломала, и сразу выпрямляется, бросая его. Он зажимает левую руку правой и начинает проклинать все. Это максимум, который я когда-либо слышала. Он наклоняется и упирается локтями в колени.
— Чертов ублюдок, сукин сын! — цедит он.
— Что, черт возьми, произошло? — я спрашиваю, сбитая с толку.
Он выпрямляется, лицо красное и напряженное. Протягивает руку в мою сторону. Я подхожу ближе и вижу, что большая щепка древесины впивается глубоко под кожу на его ладони. Я вздрагиваю.
— Фу. — Гримасничаю я. — У меня есть аптечка в грузовике. Уверена, что в ней есть пинцет. Идем за мной.
Нолан шипит от боли и кивает. Он следует за мной вниз и садится на нижней ступеньке, в то время как я иду к грузовику. Когда возвращаюсь, хватаю пустое восемнадцатилитровое ведро, переворачиваю его перед Ноланом. Положив аптечку рядом с ним, сажусь на ведро. Примостившись между его ног, я тяну его руки на свои колени. Мой живот трепещет, а кровь вскипает. Прошло уже пару недель после того, как Нолан последний раз меня поцеловал, и я хотела бы, чтобы он сделал это снова. Он очень хорошо целуется.
Открываю аптечку и нахожу пинцет. Вынимаю свой небольшой фонарик из пояса и протягиваю его Нолану.
— Держи так, чтобы я могла увидеть лучше.
Он берет и включает его, направляя луч на травмированную ладонь.
Блин, это самая большая заноза, которую я когда-либо видела!
Настолько глубоко, что кровоточит. Также не могу не заметить, насколько ухожены его ногти. Аккуратно подстрижены и без заусенцев. Мои же покусанные — как ногти, так и кожа вокруг них.
— Ты делаешь маникюр? — спрашиваю я.
— Да, а что? — он отвечает.
— Реально? — я смеюсь.
Он поднимает свой голубоглазый взор и встречается с моим.
— Больше парней делают маникюр, чем ты думаешь. Я уверяю тебя.
— Сомневаюсь в этом, — скептически отвечаю я.
— Говорю тебе. Я видел там много парней. — Пожимает он плечами.
— Если ты так говоришь, — отвечаю я, сомневаясь. — И ты полностью натурал, верно?
Он окидывает меня сухим взглядом.
— Да. Я целовал тебя, помнишь?
Я поднимаю бровь, глядя на него.
— И ты еще говорил, что я веду себя как мужик.
Он хрипло смеется.
— Туше. Я настоящий натурал, клянусь. Мне просто нравятся ухоженные ногти, — отвечает Нолан.
— Хорошо. Давай достанем этого монстра из твоей руки, — ухмыляюсь я.
Я вскрываю две марлевые повязки и размещаю на своих бедрах. Одна будет для занозы, другой буду убирать кровь, когда закончу. Я держу его раненную руку в левой, а правой работаю пинцетом. Хватаю за край занозы и слегка тяну, маленький кусочек отрывается.
— Черт возьми, — бормочу себе под нос.
Еще несколько кусков откалываются, прежде чем я могу захватить и потянуть эту гигантскую штуку. Нолан шипит от боли. Я кидаю ее на марлю. Эта штука, должно быть, в сантиметр-полтора длиной. Я беру другую салфетку, чтобы промокнуть рану и очистить от крови.
— Думаю, я вытащила все, — говорю я ему.
— Хорошо, — хрипит он.
Вынимаю маленькую бутылку медицинского спирта и открываю.
— Будет жечь, — я говорю и лью немного на руку, прежде чем он сможет ответить.
Он вскрикивает, тело сжимается от боли. Сыплет проклятьями, прежде чем взять фонарик между зубами
