Слабый звук кондиционера, поддерживающего прохладу в помещении.
Шелест простыней, когда Джанет выгибает бедра, принимая мой член глубже в себя. Ускоренное биение ее сердца, когда я пью из нее. И лучший звук из всех… ее стоны экстаза, когда я доставляю ей удовольствие своим членом и клыками.
Я выскальзываю из нее и погружаюсь обратно, вжимая ее в мягкий матрас. Она двигает бедрами подо мной, пытаясь убедить меня трахнуть ее, но мне нужно действовать медленно. Это ее первый раз, и я клянусь, что доставлю ей наслаждение.
Я сосредотачиваюсь на глотке ее крови, чтобы не выпить слишком много и продлить удовольствие, которое доставляю ей кормлением. Джанет сжимается вокруг меня, и я поднимаю голову, обнажая клыки.
Ее металлический привкус все еще ощущается у меня на языке, и я знаю, что никогда не смогу ее отпустить. Я думал, что готов умереть, но Джанет показала, что я только начинаю жить.
— Пожалуйста, Арчи, — умоляет она. — Мне нужно больше.
Я стону и начинаю двигаться внутри нее, наблюдая за выражением наслаждения на ее лице.
Она извивается подо мной, подталкивая двигаться быстрее.
Я стараюсь двигаться по-человечески медленно, давая ей привыкнуть к моим размерам. Не могу поверить, что я у нее первый. Что я единственный мужчина, который когда-либо был внутри этой женщины. Что мне посчастливилось сделать ее своей.
Я провожу пальцами по ее груди, животу и все еще чувствительному клитору.
— Арчи, — стонет она, и я ухмыляюсь, показывая свои клыки.
В ее глазах не было страха, только желание.
— Ты ощущаешься так хорошо, — стонет Джанет.
— Ты ощущаешься лучше. — и это правда, потому что данный момент — лучшее, что я когда-либо испытывал за свою долгую жизнь. Так хорошо, что я не могу представить ничего приятнее.
Я хватаю Джанет за бедра, приподнимая их над кроватью, чтобы войти глубже. Ускоряю темп, когда она подталкивает меня — стонет и выгибается подо мной. Удовольствие нарастает внутри, и я не могу остановиться. Сжимаю ее так сильно, что, наверное, оставляю следы, но ее стоны удовольствия говорят мне, что Джанет наслаждается каждым мгновением.
Я продолжаю, желая, чтобы она первой получила удовольствие. Снова просовываю руку между нами и провожу большим пальцем по клитору. Она сжимается вокруг меня, и я делаю это снова и снова. Когда Джанет кричит, содрогаясь и сжимая меня, я позволяю себе расслабиться, присоединяясь к ней в блаженстве.
Жду, пока она восстановит дыхание. Затем ложусь сверху, все еще находясь наполовину внутри нее, и она гладит меня по волосам.
— Я была не слишком плоха? — спрашивает она. — Для первого раза?
— Слишком плоха? — я обхватываю ее лицо ладонями и смотрю прямо в глаза. — Ты была великолепна, моя прекрасная королева. Я хочу быть с тобой так каждый день остаток наших жизней.
Она моргает.
— Серьезно?
— Серьезно, — говорю я, усаживаясь рядом с ней и заключая ее в объятия. — Я знаю, мы только что познакомились. И знаю, что еще слишком рано… — я замолкаю, пытаясь найти способ выразить словами то, что у меня в груди. — Джанет, пока я не встретил тебя, то думал, что родственные души — это чушь собачья.
— Чушь собачья? — взгляд Джанет опускается мне между ног, и я чувствую, что снова становлюсь твердым.
— Галиматья, — говорю я.
— Что? — Джанет непонимающе на меня смотрит.
— Чушь собачья значит галиматья. — я пытаюсь придумать более современное выражение. — Абсурд.
— О… — шепчет она.
— Я думал, авторы выдумывают родственные души, точно так же, как они выдумали вампиров, которых нужно пригласить, но у них нет души. По крайней мере, я предполагаю, что у нас есть душа. — я притягиваю ее ближе. — Мы определенно не прокляты, просто мы другой биологический вид, чем люди. Но это не то, что я пытался сказать.
— Нет?
— Нет. — я качаю головой. — Я пытался сказать, что каким-то образом, с того момента, как ты появилась на моем крыльце, и до этого момента, прямо здесь, я влюбился в тебя.
— Влюбился? — шепчет она с широко раскрытыми глазами.
Я снова встречаюсь с ней взглядом и прижимаю руку к ее груди, прямо над сердцем.
— Ты тоже это чувствуешь, не так ли? — спрашиваю я. — Что мы созданы друг для друга.
— Родственные души… — шепчет она.
Я утыкаюсь носом в ее шею, борясь с желанием укусить.
— Вот именно.
— Я никогда не думала, что влюблюсь, — говорит она тихо. — Не думала, что где-то есть мужчина для меня.
Я улыбаюсь, показывая клыки.
— Не мужчина. Вампир.
Она кивает, не поднимая глаз. Я уж почти решаю, что она заснула, несмотря на ее несколько неровное дыхание и учащенное сердцебиение, когда Джанет шепчет:
— Я тоже тебя люблю.
— Ты не обязана отвечать тем же, если не готова. Я готов ждать. Столько, сколько потребуется. Я бессмертен… — и страстное желание выйти на солнце и положить конец своему бесконечному существованию полностью исчезло. Осталось только одно желание — оставаться рядом с Джанет вечно.
— Я не знала, что это может произойти так быстро, — говорит она. Затем, словно читая мои мысли, добавляет. — Но я не могу представить жизнь без тебя.
Я накрываю ее губы своими и притягиваю к себе для глубокого поцелуя. Не собираюсь заходить дальше, но у меня уже стоит. Я хватаю Джанет за бедра, но она отстраняется.
— Арчи… ты проживешь намного дольше меня… я, должно быть, как вспышка в твоей долгой жизни.
Я сажусь, не обращая внимания на нашу наготу и запах, витающий в воздухе после занятий любовью.
— Я люблю тебя, Джанет, и хочу быть с тобой всегда.
— Всегда? — спрашивает она, прикусывая губу. — Ты имеешь в виду, что я могу… стать вампиром?
Я киваю.
— Не знаю, — говорит она. — Мне нужна работа для оплаты счетов, а я не смогу этого делать, если начну избегать солнца и…
— За свою долгую жизнь я накопил кое-какое состояние. Тебе не придется больше работать, если ты этого не хочешь.
Она кивает.
— Что насчет Пейдж? И моей семьи? Я вижусь с тетей и кузенами на Рождество и поддерживаю связь с несколькими друзьями из библиотечной школы. Если я просто исчезну…
— Тебе не обязательно исчезать. Кот может переехать к нам, а ты сможешь видеться с семьей, по крайней мере, какое-то время. — я беру ее руки в свои. — Давай жить вместе.
Когда она задумывается, на ее лбу появляется морщинка, и у меня в животе появляется тяжесть. Мне нужно что-то сказать, что угодно, чтобы склонить чашу весов и убедить ее стать моей.
— Еда станет вкуснее, — выпаливаю я. — А секс — более восхитительным. — я ломаю голову
