на провокации! Да о каком предательстве ты говоришь, если на кону судьба целой…
– Заткнись, хъёрн.
Детское насмешливое прозвище хлестнуло по ушам, вновь возвращая Ронарда в те времена, когда сильнее и умнее старшего брата, казалось, больше не было никого на свете.
– Порой мне кажется, Рон, что я недостаточно хорош для своего места. Потому что не знаю другого такого человека, который был бы настолько предан Империи, как ты. А отвечать за ее судьбу и расплачиваться за решения должен я сам, а не те, кто мне дорог.
– Я не жертва, Дес! И ты не палач. Прекрати этот разговор…
– Я виноват перед тобой. Возможно, ты пока не хочешь принимать этот факт. Но я вижу со стороны то, что ты еще, возможно, сам не осознал. Это придет со временем. И ты еще возненавидишь меня – за то, что лишил тебя единственно возможного счастья… С годами сожаление об упущенном перевесит твое чувство долга перед страной. И ты вспомнишь, кто стал тому причиной. Ей-богу, лучше бы ты вчера вовсе не возвращался в дворец, увез бы эту девочку на край света… Поверь, Империя многое смогла бы пережить… чем я буду до конца жизни смотреть в твои потухшие глаза.
Воцарилась тишина. Ронард разлил еще спиртного по бокалам.
– Ты – плохой император, Нердес, если руководствуешься чувствами.
– Я знаю.
– И да, я виню тебя! Но не в этом. В другом…
– Я знаю, в чем. Мой сын… Аландес. Я не слепец, Ронард. Мое главное упущение. После той вскрывшейся шпионской сети Самаконы, действовавшей во дворце, я ведь тоже проводил расследование.
– Он не был с ними связан.
– Да, знаю. Он сговорился с Самаконой только в эти дни. Это зависть. Соперничество. Желание проявить себя в политике. Но, возможно, он действительно хотел укрепить союз…
– Высоко берешь, Дес, – покачал головой Ронард презрительно. – Я Аландесу не соперник. Это всего лишь месть Ардине. У них конфликт с начала учебы. Но это слишком мелочно и жестоко, чтобы спускать такое с рук. И ты еще много не знаешь…
– И не хочу знать, Рон, – вдруг резко оборвал разговор император. – С Аландесом я разберусь сам. Он – больше не твоя проблема.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что тебе больше нечего делать в Академии. Я запрещаю тебе туда возвращаться.
Глава 4
Возвращение теммедрагов в Ровельхейм вызвало не меньшую панику, смешанную с любопытством и восторгом, чем наше эффектное отбытие в столицу. Мы вылетели на рассвете и прибыли аккурат к концу учебного дня. Подумать только: люди учатся, веселятся, ведут обычную студенческую жизнь. За неполную неделю я как-то враз забыла о ней.
Не знаю, с чем связано было решение астарха срочно покинуть дворец сразу после помолвок, но я была только рада этому. Во дворце все с самого начала пошло под откос; уверена, останься мы там еще на день, грорш знает, что еще могло произойти. И так достаточно всего случилось.
Крутой вираж в воздухе – и зеленокрылый красавец плюхнулся на чешуйчатое пузо, обдав высыпавшую на каретный двор толпу белесым паром. Без визгов снова не обошлось. Несколько студентов с горящими глазами, изнывая от любопытства, ринулись было к нам, но Греттен осадил их ворчливым рыком. Да и по нашим серьезным лицам стало понятно, что рассказов о чудесном празднике в столице от нас не жди.
– С возвращением, – выступил вперед сам ректор Ксавия. Вот это было неожиданно. – Ардинаэль, Вас не затруднит зайти ко мне, как отдохнете с дороги?
Я покосилась на Хельме с Мексой. Это еще зачем? Здесь-то что могло случиться за неделю, если сам ректор вызывает к себе?
– Я Вас не задержу надолго, так, пара пустяков, – успокоил он.
– Я не устала в полете, господин ректор, – пожала я плечами. – Могу прямо сейчас. Хельме, пожалуйста, ты не забросишь мои вещи? Увидимся за ужином, ребят.
Избитый путь к ректорской башне напомнил мне все предыдущие визиты туда. Судьба у меня, что ли, такая – ни месяца без аудиенции у главы Академии? Причем, кто бы ни занимал этот пост… Пусть ректор Ксавия немногословен, зачастую хмур и порой суров, зато справедлив и дальновиден. Академия была в надежных руках, это уже практически все признавали. Особенно, сравнивая его с предшественником, продажным и корыстным Валданом…
– Чай хотите? – его великомудрие, похоже, решил окончательно меня добить еще и внезапным проявлением гостеприимства.
Я от растерянности согласилась, не понимая, чего ожидать дальше. Чай подали быстро и он пришелся кстати. Слукавила, что не устала в пути. Лететь несколько часов на жесткой спине теммедрага под пронзительными ветрами было тем еще удовольствием. А ведь в первый раз восторги от полета и ожидание чудес затмили все это. И чудесные чудеса случились…
– В чем дело, господин ректор?
Ксавия любит все напрямую, не юлит, не прячется за ничего не значащими фразами. В этом он мне симпатичен.
– Я лишь хотел обсудить ваш новый статус, Ардинаэль.
Это он о том, что я теперь невеста самаконского шахина? А какое это имеет отношение к учебе? Нет, имеет, конечно, и даже самое непосредственное, но Ксавии откуда об этом знать?
– Я говорю о признании Вас императором наследницей рода Рен, – пояснил ректор.
– Меня удивляет ваша осведомленность, – напряглась я. – А что с этим не так?
– Не удивляйтесь, копии имперского указа были направлены в том числе в Ровельхейм. Мне, как главе Академии, и в попечительский совет. А также в магистрат Ровеля-а-Сенна.
А, вот в чем дело… Я же вроде как землевладелец на бумаге. Провинция Ровель, сама Академия Ровельхейм. Да и про вхождение в попечительский совет тогда что-то говорили все те ученые мужи.
– И… что?
– Просто хотел сразу уладить все формальности. Когда Вы захотите собрать совет, нет ли у Вас претензий и пожеланий к управленческому составу и администрации Академии. Кроме того, Вам, как законному владельцу, не подобает оставаться в общежитии. Вам подготовят любой дом, какой…
– Господин Ксавия, вы издеваетесь?!
– Ни в коем случае, госпожа Рен.
Я всмотрелась в лицо ректора. Никас Ксавия хороший человек, пусть изначально у нас с ним отношения не задались. Он вместе с Шентией и артефактором Эрдисом вытащил меня из Обители, привез в Академию. Разочаровался, да, как и все они после
