но даже наследнице рода Рен не стоит рассчитывать на преференции на экзаменах. Ронард уверен, что да. А я пока со смехом отвечаю, что мне достаточно и одной живой легенды.
Хельме закончил пять полных курсов, а потом без ума влюбился, бросив учебу. Впрочем, у него еще будет шанс восстановиться, новые правила это позволяют. Их странные и невозможные отношения с Мексой продолжались ровно до этого момента, и я боялась в них вмешиваться. Хельме, как порядочный и очень воспитанный человек, страдал от того, что все не «по-человечьи» – ни браков, ни моногамии унварты не признавали. У Мексы же, как у любого унварта, было свое видение: просто дружеская триангловая близость, хорошо же обоим, чего страдать.
Хорошо хоть меня ни с одной стороны не зацепило, хотя Ронард постоянно подтрунивал над этим. Но в дальнейшем сложилось у обоих все замечательно.
Пятая Анхельм Эррано произвела фурор во всем Ровельхейм и вот уж кто грозился стать новой легендой, так это она. В первую же неделю учебы она просто решила, что озеро Даммен далековато от общежития и ее вид из окна мог быть и получше… Еще через неделю от проказ юной хулиганки взвыла мужская половина студентов: Анхельм Пятая за отсутствием рядом братьев решила тренироваться на них. А еще через месяц те же побитые студенты косяками бегали за яркой красавицей с озорной короткой стрижкой в надежде добиться от нее хотя бы нахального взгляда…
В самом городке Ровель я позже выкупила родовое гнездо Интальда и поселила туда Беату. Увы, ненадолго. Беата быстро выскочила замуж за своего приказчика из магистрата, а тот со временем и сам дослужился до советника, обеспечив жену и не замедливших появиться на свет детей безбедной жизнью. Лавка «Нужные вещи» продолжала работать, но к расширению и заколачиванию денег Беата утратила всякий интерес, держала ее как свою отдушину, тем более, что теперь сама диктовала условия покупателям – с моими-то редкими артефактами.
Самой мне жить там тоже не довелось, да и зачем, когда моя тайная комнатка в Академии вопреки всем законам физики разрослась уже чуть не до полноценного двухэтажного особняка, с балконами и прекрасным видом на озеро. И вечно путающимся под ногами резко вымахавшим мансом. Даже в столовую больше ходить не надо, здесь сама собой шкворчала еда на кухне – дядюшки-духи успевали и тут, и там.
Прическу я все же закончила. Вернее, пришлось сооружать заново, от нее ничего не осталось. Хитро щурился Ронард, с сомнением посматривая на портал, ведущий во дворец на праздник маленькой Анне-Юны, мол, а не подождут ли еще?
А из окон доносился громкий смех студентов: те снова буянили на радостях, сдав последние экзамены… И все вокруг дышало и жило. Ровельхейм жил.
Конец
