- Что?
- Хочешь уходить, вали, я не держу. Как бонус можешь оставить себе казино и ресторан, но на завод – захлопни пасть.
- Там есть моя доля.
- На словах, только и всего. Но мы оба знаем, что твое слово ничто по сравнению с моим.
- Сука!
- Пораскинь мозгами, кто ты? Безбашенный отморозок, подставившийся бесчисленное количество раз. Решив сдать меня, ты сдашь с потрохами и себя. Пока мы в одной упряжке, ты можешь делать абсолютно все, что тебе заблагорассудится. Все что угодно.
- А если я пристрелю тебя здесь и сейчас, а, Доронин?
Марат вытаскивает из-за пояса пистолет, направляя в мою голову. Страшно ли мне? Наверное, уже нет… сцепляю руки в замок, отталкиваясь носком ботинка от пола, и кресло слегка откатывается назад.
- …а если пристрелишь, то какое-то время будешь пытаться прибрать себе завод, правда, безуспешно. Забухаешь, пристрелишь кого-нибудь не раз, но в конечном итоге подставишься. Я даю год, да, примерно год ты пробегаешь самостоятельно, после чего тебя либо посадят, либо пристрелят, хотя нет, убить у них не выйдет. Но тебе придется прятаться, бабло кончится, весь бизнес, который сейчас держится на мне, растащат по кускам. И если ты попадешься, никто больше не вытащит тебя на волю, и ты это знаешь. Кстати, Люда в больнице, - намеренно смотрю ему в глаза.
Марат играет желваками, злится, он все понимает и даже уже принял решение. Пальцы, до этого с силой сжимающие рукоятку, ослабли, черты лица смягчились, а информация про Люду выбила его из колеи окончательно. Он рассеянно провел пятерней по волосам, а взгляд коснулся моей телефонной трубки на столе. Марат потер запястье, задирая до этого опущенную голову.
- Она опять…?
- Пока ты тр*хаешь других баб, она все плотнее садится на дурь.
- Она знает?
- Хреновый из тебя конспиратор.
- Она не понимает, - проводит тыльной стороной ладони по лбу, опуская ствол.
Конечно, она не понимает, зато все это понимаю я. У Лукьяна новая садистская забава, он никогда не отличался гуманностью, ему по щелчку сносило башку от запаха и вида крови, с каждым годом ситуация лишь усугублялась. Он настоящий маньяк, умеющий тщательно это скрывать. Его комиссовали из армейки после нехилой черепно-мозговой, видимо, там последнее и отбили.
Как давно я это знаю? Очень давно. Почему держу рядом с собой? Потому что так спокойно могу контролировать его действия по тем направлениям, которые мне нужны. Плюс он действительно с азартом и охотой делает за меня всю грязную работу. Его группа - настоящая находка, когда хочешь быстро и чисто расправиться с неугодными, к тому же эти отморозки вызывают у людей страх одним своим видом.
Правда, во всей этой схеме есть лишь один не учтенный мной минус - сестра. Она всегда питала слабость к идиотам и убийцам, Маратик не стал исключением. Убить он ее не убьет и боли не причинит, иначе бы не бегал налево для удовлетворения всех своих садомазохистских потребностей.
- И я не думаю, что захочет понять. Убери ствол и успокойся.
Поднимаюсь и, обойдя стол, достаю из глобуса бутылку коньяка, разливая жидкость по объемным стаканам.
- Выпей и внимательно послушай. Пока ты со мной, то всегда можешь рассчитывать на помощь, при этом делая все что вздумается. У тебя полная свобода, и ты это знаешь. Я посадил тебя тогда ради твоей же безопасности. Ты, - отгибаю указательный палец, до этого касавшийся стекла, и направляю в сторону Лукьяна, - спал с моей сестрой, когда эта дура была бабой Аккорда. Он бы закопал вас живьем.
- Ты знал?
- Я всегда и все знаю. Работа у меня такая - все знать, - допиваю содержимое стакана, возвращая его на стол с тихим стуком.
- Если я действительно выйду из игры…
- То можешь забрать «Сапфир» и казино в «Глобусе», это все.
- А если я тебя все же пристрелю?
Марат проводит языком по нижней губе, обнажая зубы. Его каркающий смех разлетается по кабинету.
- То не получишь и этого. Поверь, найдется немало тех, кто решит прибрать все это к рукам. И не забывай, что со мной ты на равных, с кем-либо другим будешь мальчиком на побегушках, псом, который будет кусать по команде «фас».
***
Домой возвращаюсь за полночь, смотрю на огромные швейцарские часы в гостиной, наблюдая за тем, как движется стрелка. Снимаю запонки, галстук, беру из бара бутылку пятнадцатилетнего виски и присаживаюсь на широкий угловой диван, обтянутый кожей жирафа.
Несколько раз переключаю каналы надоедливо шумящего телевизора и делаю первый глоток, растворяясь во вкусе и запахе виски.
На втором этаже происходят какие-то передвижения, морщусь, прекрасно зная, кому они принадлежат. Я полный идиот, которого умело окрутила жадная до бабок девка. Мартынова всегда появлялась в нужный момент, умея терпеть мои заскоки. Ныла, но все равно возвращалась. Она из раза в раз становилась свидетельницей ситуаций, не предназначенных для ее ушей и глаз, поэтому у меня было всего два выхода: пристрелить или же держать на коротком поводке. Я же, всегда выбирал второе, но в итоге сам на нем и оказался, на этом поводке.
Новость о ее беременности стала отрезвляющей от всего происходящего вокруг. Проблемы, которые мне принесла новая «работа», теперь казались пылью, стоит дунуть - и они развеются. С Анф же все было сложнее.
Первой и самой здравой мыслью было отправить ее на аборт, но даже здесь эта сучка в очередной раз сыграла на жалость, не мне, нет. Она прямиком поперлась к моей матери, валяясь там на пузе и стоя на коленях, умоляя ее на меня повлиять. Мама, конечно, не заставила себя долго ждать, надавила на самое больное, Маринку, нашего с ней ребенка и то, что я никогда не смогу себе простить еще одну потерю.
Где-то она была права, я действительно об этом задумывался, анализировал и больше чем часто приходил к данному выводу.
Наверху вновь послышался шум, после которого Анфиса спустилась в гостиную.
- Я так тебя ждала, - довольно улыбнулась, присаживаясь рядом.
Ее длинные наманикюренные пальцы потянулись к моему плечу, едва касаясь ткани пиджака.
- Как прошел день? – облизала губы.
- Нормально.
Все ее прикосновения вызывали тошноту. Исключением было лишь состояние полнейшего опьянения. Я ни разу не притрагивался к ней в трезвом уме. Ни разу…
- Я тут подумала, может быть, уже начнем делать детскую? Была в одном магазине и…
- Все сделают без тебя. Не думай, что задержишься в этом доме, после того как родишь. Поняла меня?
- Это мой ребенок.
- Прежде всего он мой. А ты просто инкубатор, без права выбора и голоса. Поняла меня? – придвигаюсь ближе, поддевая пальцем ворот ее футболки. - Не слышу.
