силы Сунь Чуаньфана находились в Цзянси, а также использовав раскол в лагере Чжоу Иньжэня, почти без всяких боёв ворвалась в Фуцзянь, где стала пополнять свой состав. Чан Кайши нужно было ожидать подхода этих войск, а также собрать те части, которые переметнулись к нему из армий северных милитаристов, чтобы превратить их в авангард контрреволюции. Вместе с тем Чан Кайши учитывал, что для захвата Нанкина и Шанхая, то есть для того, чтобы контрреволюция могла одержать победу в общегосударственном масштабе и особенно для того, чтобы удобнее было вступить в прямую политическую сделку с иностранными империалистами и получить от них непосредственную помощь, ему необходимо было подождать, пока эти части подойдут к Нанкину и Шанхаю. Лишь в этом случае он смог бы без колебаний решиться на контрреволюционный переворот. Чан Кайши, даже после того как в конце 1926 г. он развернул в Наньчане свою контрреволюционную активность, всё ещё время от времени продолжал играть в «порядочность». Например, 25 февраля 1927 г. в опубликованной Чан Кайши «декларации о задачах партии в области пропаганды», где каждый знак, каждая строка совершенно ясно показывают его ненависть к революции, всё-таки было написано: «Ни на минуту нельзя забывать решений ЦИК партии» (имеется в виду решение ЦИК гоминдана в Ухане о внутрипартийной демократии и о борьбе с диктаторством). Всё это предназначалось для того, чтобы обмануть бдительность революционеров. Практически же он ни на минуту не забывал о подготовке контрреволюции. Нанкин и Шанхай не были взяты частями Чан Кайши. Нанкин был взят частями, где коммунисты (главным представителем которых был Линь Цзухань[47]) участвовали и в боях и в руководстве операциями, то есть 6‑й и 2‑й армиями, подчинявшимися уханьскому правительству. Шанхай был освобождён восставшим шанхайским пролетариатом. При взятии Нанкина войсками, участвовавшими в Северном походе, американские и английские корабли в течение нескольких дней вели артиллерийский огонь по Нанкину. Более 2 тысяч китайцев было убито, а материальные потери были неисчислимы, но этот артиллерийский обстрел совпадал с желаниями Чан Кайши, так как позволял ему, воспользовавшись случаем, пробраться в Нанкин.
В марте 1927 г. Чан Кайши хладнокровно наблюдал за тем, как великий авангард антиимпериалистической, антифеодальной борьбы — шанхайские революционные рабочие вели тяжёлые кровопролитные бои против северных милитаристов. Чан Кайши решил сначала предоставить шанхайским рабочим вести войну против северных милитаристов один-на-один, а затем напасть на рабочих, пользуясь тем, что они истощены в боях и не ожидают такой измены, без труда захватить Шанхяй и легко осуществить свой кровавый контрреволюционный переворот. И тотчас же, вслед за тем как шанхайские рабочие прогнали северных милитаристов и в освобождённый Шанхай вступили войска Чан Кайши, он приступил к осуществлению своих контрреволюционных замыслов.
Биржевой маклер и гангстер из тайного общества «Цинбан» Чан Кайши вернулся в Шанхай.
Шанхай являлся самым крупным в колониальном и полуколониальном мире международным компрадорским рынком — основным портом, через который велась торговля живым товаром, опиумом и оружием в Китае. В то же время Шанхай, в котором было сосредоточено более половины крупной промышленности Китая, являлся районом наибольшей концентрации китайского пролетариата, очагом, откуда рабочие и студенты зажгли великое пламя «движения 30 мая», распространившееся по всему Китаю.
Чан Кайши не был новичком в Шанхае. Тёмные стороны шанхайской жизни были тесно связаны с его прошлой профессией биржевика; светлые стороны Шанхая всегда пугали его. Чан Кайши случалось и одерживать победы на бирже, и терпеть неудачи. Сейчас он вновь вернулся и хотел с помощью оружия одержать победу на бирже. Хозяева биржи и сосредоточившиеся в Шанхае крупные феодалы-крепостники (в своем отчёте «Итоги обследования крестьянского движения в провинции Хунань» Мао Цзэдун указывает, что в то время тухао и джентри, в страхе перед мощью крестьянских союзов, бежали в первую очередь в Шанхай) как раз нуждались в Чан Кайши, нуждались в том, чтобы он нанёс удар по шанхайскому революционному рабочему классу, нуждались в том, чтобы он открыто повёл борьбу с аграрной революцией. А поэтому они «уважили» его, и не могли допустить, чтобы он снова потерпел «финансовую неудачу». Чан Кайши совершенно ясно понимал, что на сей раз он сможет стать «королём» на бирже и что немедленно появятся люди, которые будут давать ему крупные взятки. Однако Чан Кайши ещё более ясно понимал, что для достижения этой цели он должен прежде осуществить кровавый контрреволюционный переворот, чтобы защитить хозяев биржи, этих кровососов-компрадоров и феодалов-крепостников, а также для того, чтобы защитить позиции иностранных империалистов в Китае.
Прибыв в Шанхай, Чан Кайши поселился в канцелярии дипломатического агента в Лунхуа. Не успев ещё навестить биржу, где протекала его прошлая экономическая деятельность, Чан Кайши немедленно открывает политическую биржу. Он навещает иностранцев, иностранцы суетятся около него. Через Хуан Фу, Дай Цзитао, Ван Чжэнтина и других Чан Кайши устанавливает контакт с японскими империалистами; через Юй Цяцина, Сун Цзывэня и других — с английскими и американскими; через У Чжихуэйя, Ли Шицэна, Ню Юнцзяня и других — с французскими империалистами.
Шло небывалое в истории кровавое торжище. Даже торговлю людьми, опиумом и оружием, которая шла на шанхайской чёрной бирже, невозможно, да и неудобно, сравнивать с кровавым торжищем Чан Кайши, который поставил на карту судьбу китайской нации. В кровавой сделке с иностранными империалистами бывшие хозяева и старые друзья Чан Кайши помогали ему кто деньгами, а кто кулаками.
Деньгами помогали такие, как его старый хозяин по бирже Юй Цяцин, кулаками — такие, как Хуан Цзиньжун, Ду Юэшэн и Чжан Сяолинь, его старые «воспитатели» по тайным обществам.
Чан Кайши, этот крупнейший в истории палач, подготовляя вкупе с иностранными империалистами самые «бессердечные интриги», продолжал пользоваться и своим другим способом — «хитроумным комбинированием».
За несколько дней до событий 12 апреля Чан Кайши направил оркестр с красными лентами и флажками к шанхайским профсоюзам, чтобы засвидетельствовать свое «уважение» шанхайским революционным рабочим. Чан Кайши продолжал пользоваться доверчивостью многих коммунистов, чтобы нанести внезапный удар в спину компартии и китайскому народу. А ренегат Чэнь Дусю делал контрреволюции уступку за уступкой, не предпринимая никаких мер предосторожности, чем практически содействовал внезапному удару Чан Кайши.
12 апреля! Трудящиеся Китая запомнят этот день 1927 года. Это был самый кровавый день в истории Китая. Прежде всего Чан Кайши собрал все послушные ему воинские части, поступившие под его командование, и подготовился к большой бойне. Вместе с тем в распоряжение «Китайского прогрессивного общества», организованного главарями тайных обществ Хуан Цзиньжуном, Ду Юэшенем и Чжан Сяолинем было передано 50 тысяч долларов, на которые была нанята шайка гангстеров. Эта банда, прикрепив к рукавам повязки с надписью «рабочие», начала совершать налёты на рабочие пикеты. Рабочие
