не просто интригует, это чертово откровение.
Не говоря больше ни слова, я ухожу, оставляя ее в комнате, которая вдруг кажется слишком маленькой, чтобы вместить энергию между нами. Бог знает, что я хотел с ней сделать. Научить ее настоящему послушанию, и я научу ее, что это значит, и буду наслаждаться каждой чертовой секундой. Но мне нужно сосредоточиться на текущей задаче. Нарушение безопасности должно быть устранено немедленно. Мы не можем допустить, чтобы что-то осталось незамеченным.
Когда я вхожу в комнату управления, меня встречает обычный хаос из пищащих экранов и бешеных техников, пытающихся починить все и сразу.
— Докладывай, — рявкаю я на Тревиса, сгорбившегося над монитором.
— Мы отследили взлом компьютера, принадлежащего одному из наших агентов, — говорит он, не отрывая глаз от экрана.
Я чувствую, как в животе завязывается узел. Мы доверили этим людям свои жизни, и теперь, похоже, это доверие было неуместным.
— Кто это? — Мой голос низкий и серьезный.
— Грейс, — говорит Трэвис через мгновение.
— Грейс, — повторяю я с неверием в голосе. — Как она могла это сделать?
— Она отвечала за поддержание связи с одним из наших контактов, — объясняет Трэвис. — Мы считаем, что она сливала им информацию.
Грейс. Разве не она нашла для нас Эмму? У меня в животе завязывается холодный узел. Если Грейс скомпрометирована, что это значит для новой няни? Для Алины? Все может оказаться под угрозой.
ГЛАВА 6: ЗАСАДА
ЭММА
— Ладно, Алина, давай попробуем налить этот сок вместе, — предлагаю я, протягивая ей небольшой пластиковый кувшин, наполненный яблочным соком.
Мы находимся на огромной кухне, в помещении с полированными столешницами и приборами из нержавеющей стали, которые сверкают так, будто не видели ни одного дня использования.
Сейчас почти полдень, и работники кухни ушли на перерыв, оставив нас с Алиной наедине — редкий кусочек нашей свободы.
Ее маленькие ручки обхватывают сок. Я направляю ее руки, наклоняя кувшин к открытой чашке. Но для таких маленьких ручек держать тяжело, и не успеваем мы оглянуться, как сок каскадом переливается через бортик, проливаясь на мраморный пол внизу. Алина смотрит на меня расширенными от страха глазами. Она отступает назад, прикрывая голову руками, готовясь к удару. Мое сердце сжимается от этого зрелища.
— Эй, эй, все в порядке, — мягко говорю я, протягивая руку, чтобы нежно погладить ее по голове. — Это просто сок, ничего страшного.
Я беру несколько бумажных полотенец и опускаюсь на колени, показывая ей, как все убрать.
— Видишь? Это легко исправить.
Алина выглядывает из-за своих рук и, увидев улыбку на моем лице, расслабляется. Неуверенно она присоединяется ко мне на полу, берет бумажное полотенце и подражает моим движениям.
— Вот так! Все как новенькое — подбадриваю я, когда мы заканчиваем вытирать разлившееся пятно.
Она сияет, призрак ее прежнего страха сменяется чувством выполненного долга.
— Чисто! — Восклицает она, ее произношение немного шатается.
— Вот именно, чисто! Ты так быстро учишься, Алина. Я горжусь тобой.
И вдруг маленькие ручки Алины крепко обхватывают мою шею, ее объятия становятся неистовыми и цепкими. В этом объятии чувствуется отчаяние, которое задевает мои сердечные струны.
— Ладно, ладно, — говорю я с мягким смешком, но улыбка исчезает, когда я обнимаю ее в ответ, ее потребность в ласке задевает меня до глубины души.
Она через многое прошла, но страх в ее глазах от того, что она просто пролила сок? Это заставляет меня задуматься. Те трое мужчин хоть раз прикасались к ней? Сама мысль об этом вызывает во мне дрожь гнева.
Прижимая ее к себе, я шепчу:
— Теперь ты в безопасности, я с тобой.
Когда я медленно отстраняю руки Алины от своей шеи, дверь на кухню распахивается. Входит Дмитрий, его поза расслаблена, но выражение лица говорит о том, что он стоял там и наблюдал за нами.
Он прислонился к дверному косяку.
— Похоже, вы неплохо справляетесь с ситуацией, — комментирует он, на его губах появляется улыбка.
Я выпрямляюсь, убирая с лица прядь волос.
— Мы справляемся, не так ли, Алина? — Говорю я, глядя на девочку, которая теперь наблюдает за Дмитрием с осторожным любопытством.
— Да, вижу у вас все хорошо, — соглашается Дмитрий, отталкиваясь от дверного проема и делая несколько шагов ближе. — Она не ко всем так относится.
Я киваю и улыбаюсь.
— Могу я поговорить с тобой… наедине, Дмитрий? — Спрашиваю я низким голосом.
Он обводит взглядом пустую кухню и поднимает бровь.
— Мы наедине.
Я делаю жест в сторону Алины, которая все еще стоит рядом, и ее маленькая рука находит мою. Дмитрий кивает в знак понимания и опускается на колени перед Алиной, нежно разговаривая с ней по-русски.
Алина кивает, похоже, удовлетворенная тем, что сказал ей Дмитрий, и, не оглядываясь, покидает комнату.
Я смотрю ей вслед, чувствуя укол защиты.
— Надеюсь, ты не сказал ей ничего грубого.
Дмитрий стоит, повернувшись ко мне лицом.
— Я просто сказал ей, чтобы она шла играть в свою комнату. Ничего грубого, уверяю.
Он не разрывает зрительного контакта, небрежно беря яблоко с прилавка и откусывая, по-прежнему глядя мне в глаза.
— Так о чем ты хотела поговорить? — Спрашивает он, хрустя фруктом.
Мой взгляд падает на пол, и я чувствую, как теплый румянец пробирается по моим щекам.
— Я… Алина пролила немного сока и… — Я осекаюсь, заставляя себя снова встретиться с его глазами. Они темно-зеленые, почти зеркально отражающие оттенок его пиджака. — Она прикрыла голову, как будто… как будто ожидала, что ее ударят. Вы…
Выражение лица Дмитрия не меняется.
— Что мы?
Слова застревают у меня в горле, но я все равно выталкиваю их наружу.
— Похоже, с ней плохо обращались. Она всегда нервная, вздрагивает от резких движений, и в ее глазах есть страх, который просто… это ненормально. — Мои глаза напряглись, заставляя его отрицать это.
Он внимательно изучает меня, сканируя
