над грохотом зеленых валов прибоя на берегах Атлантического моря? Ибо Кулл знал, что таких Куллов было много, и очень хотел бы знать, кто из них был настоящим. Так что жрецы Змея продвинулись лишь на шаг дальше со всей своей магией, ибо все люди носили маски, и маски эти постоянно менялись. И Кулл дорого дал бы за то, чтобы знать — не таится ли под каждой из этих масок змея.
Так он сидел, погруженный в эту странную путаницу мыслей, а придворные подходили и удалялись, и вот наконец все мелкие заботы дня были позади, и царь с Брулом остались одни в Зале Приемов, не считая клюющих носом служителей.
Кулл чувствовал себя усталым. Они с Брулом но спали предыдущую ночь. Кулл к тому же не смыкал глаз еще и два дня назад, когда в садах Ка-ну он впервые услышал о тех загадках, с которыми предстояло справиться. Минувшей ночью больше ничего' особенного не случилось после того, как они вернулись в библиотеку из потайных проходов, но они так и не осмелились заснуть. Куллу, с его невероятной волчьей жизнеспособностью, уже приходилось обходиться по нескольку суток без сна в дни его дикой юности, но теперь его. голова разламывалась от напряженных мыслей и нервы его были на пределе. Он нуждался во сне, но спать ему тем не менее не хотелось.
Но еще больше потрясло его то, что хоть они с Брулом неотрывно следили за стражниками, ожидая увидеть, когда будет совершена обратная подмена, но так ничего и не заметили. Наутро те, кто стоял на страже, были способны повторить магические слова Брула, но не могли припомнить ничего необычного. Они думали, что так и простояли всю ночь на карауле, как обычно. И Кулл ничего не стал им говорить. Он верил, что все они были настоящими людьми, но Брул посоветовал сохранить все в полной тайне, и Кулл тоже решил, что так будет лучше.
Брул наклонился над троном, понизив свой голос так, что его не смог бы услышать даже усталый служитель.
— Скоро они ударят, Кулл. Сегодня Ка-ну подал мне тайный знак. Жрецы знают, что нам стало известно об их заговоре, но им неизвестно, сколько именно мы знаем. Мы должны быть готовы к чему угодно. Ка-ну и вожди пиктов будут держаться поблизости, пока тайное не станет явным. И, Кулл, если дойдет до драки, улицы и дворцы Валузии окрасятся кровью!
Кулл мрачно усмехнулся. Он предпочел бы этому ожиданию все что угодно. Это блуждание в лабиринте иллюзий и магии чудовищно ему надоело. Он соскучился по звону мечей и радостной свободе боя.
И тут в Зал Приемов снова вошли Ту и остальные советники.
— Владыка царь, час совета близится, и мы явились, чтобы сопроводить тебя в Зал Совета.
Кулл поднялся с трона. Советники преклонили колени, освободив царю проход, потом поднялись и последовали за ним. Они изумленно поглядывали на пикта, шагавшего рядом с царем, но никто не проронил ни слова. Брул скользнул вызывающим взглядом по их спокойным лицам с наглостью вторгшегося дикаря.
Они прошли по длинной анфиладе залов и достигли наконец. Палаты Совета. Заперев по обычаю дверь, советники расположились по чину перед возвышением, на котором стоял царь. Брул, словно бронзовая статуя, застыл позади Кулла.
Кулл быстро оглядел комнату. Пожалуй, он мог быть уверен, что здесь ему не грозит измена. Здесь присутствовали семнадцать советников, каждый из них был на стороне Кулла, когда атлант захватил трон.
— Люди Валузии... - начал он традиционными словами и вдруг замер в недоумении. Советники, встав как один человек, надвигались на него. В их взглядах не было враждебности. Но такое поведение было неподобающим в Зале Совета. Один уже приближался к царю, когда Брул метнулся вперед, словно леопард.
— Ка нома каа лайерама! — разорвал его голос зловещую тишину зала, и приблизившийся к царю советник отпрянул. Его рука нырнула в складки одежды, но Брул был стремителен, словно отпущенная тетива, и человек рухнул, напоровшись на сверкнувший меч. Рухнул и неподвижно распростерся на полу, в то время как его лицо расплылось и превратилось в голову огромной змеи.
— Бей, Кулл! — грянул голос пикта. — Здесь они все змеи!
Дальнейшие события превратились в сплошной кошмар. Кулл увидел, как знакомые лица растаяли, словно исчезающая дымка, вместо них возникли чудовищные головы рептилий. Вся толпа рванулась вперед. Разум его был в смятении, но зато тело не подвело, действуя словно само по себе.
Звон мечей наполнил зал, и налетевший вал разбился кровавыми брызгами. Но враги набросились вновь, готовые пожертвовать своими жизнями, лишь бы покончить с царем. Открылись страшные пасти, сверкнули холодные, нечеловеческие глаза, отвратительный запах разлился повсюду — запах змей, знакомый Куллу по его скитаниям в джунглях юга. Воздух со свистом рассекали обнаженные клинки, но царь даже не заметил, что уже получил несколько, ран. Кулл был в своей стихии. Никогда доселе он не вставал лицом к лицу с такими жуткими противниками, но это не имело большого значения. Эти твари были живыми существами, в их жилах текла кровь, которую он мог пролить, и они умирали, когда его грозный меч рубил их черепа или пронзал тела. Размахнуться, ударить, вырвать меч, замахнуться вновь... И все же Кулл пал бы в этой битве, если б не тот человек, который сражался рядом с ним, отражая нацеленные на царя удары. Ибо Кулл превратился в настоящего берсерка, сражаясь, как сражаются атланты, ищущие смерти, дабы побороть смерть. Он даже не пытался избегать нацеленных в него ударов и рвался вперед с единственным желанием — убивать. Не так уж часто забывал Кулл свое воинское умение в приступе первобытной ярости, но сейчас словно какая-то плотина рухнула в его душе, затопляя разум красной волной жажды уничтожения. Каждый удар его меча поражал врага, но они наваливались на него всей толпой, и раз за разом Брул отражал удары, которые могли стать смертельными. Он сражался рядом с Куллом, охраняя его спину, хладнокровно и умело, убивая не так, как Кулл, — широкими размахами и мощными ударами, но быстрыми прямыми выпадами, ударяя мечом снизу вверх.
Кулл громогласно рассмеялся. Пугающие лица кружились вокруг него в алой дымке. Он ощутил, как сталь вонзается в его руку, и с размаха описал своим мечом сверкающую дугу, рассадив тело врага до грудины. И тут туман развеялся, и царь увидел, что они с Брулом стоят в одиночестве над грудой чудовищных, обагренных кровью тел, недвижимо
