хотела попросить?
– Помнишь, тётя Лиза присылала письмо, в котором она попыталась составить список наших родственников? Ну, что-то вроде генеалогического дерева?
– Да, лежит где-то. А что, почитать хочешь? Тебе же вроде неинтересно это было раньше?
– Старею, наверное, мам.
– Ой, а что тогда мне говорить? – рассмеялась мама. – Слышал, отец, что твоя дочь придумала? В старухи себя записывает!
– Ну-ка, мать, дай мне трубочку! – издалека донёсся бас отца. – Ты что там, лиса, совсем от рук отбилась? Что ещё за новости?
– Да пошутила я, папуль! Привет!
– Привет-привет, пузырёк! – папе нравилось называть меня моим детским прозвищем. – Так что у тебя стряслось? Зачем мать пугаешь?
– Никого я не пугаю, пап! Ты лучше скажи, как твоя спина?
– Вот если бы ты спросила про мой новый роман, мне было бы это приятнее во стократ!
– А что, ты его уже дописал?? – обрадовалась я. – И молчишь! Как всегда, узнаю обо всём последняя!
– Ох, и хитрая ты, дочь моя, из любой ситуации выкрутишься! Не зря тебя в бабкину честь назвали – такая же непотопляемая чувиха!
– О, кажется, я догадываюсь о теме твоей новой книжки, – рассмеялась я. – Судя по некоторым выражениям современных тинейджеров…
– А вот и нет! – я почувствовала, как отец довольно ухмыльнулся. – Слово «чувиха», между прочим, появилось ещё в далёкие шестидесятые, во времена моей голодной юности, о чём образованным девушкам пора бы знать! А хочешь почитать книгу – заходи в гости…
– Вообще-то я и так собиралась к вам на выходные! В субботу не смогу, у нас встреча, а в воскресенье буду как штык!
– Одна?
– Одна, папуль, с кем же ещё?!
– Каждый раз надеюсь на другой ответ, – вздохнул мой бедный папа. – Кстати, на днях звонил твой Никитка…
– Не мой, папа, уже не мой! И что он хотел?
– Разве обязательно звонить с какой-то целью? – поддел меня отец. – Он просто поинтересовался нашим с матерью здоровьем.
– Странно…
– Почему странно, Алёнушка? Он нам часто звонит просто так.
– Я не знала… Ты мне не говорил раньше.
– Пузырёк, а ты уверена, что он уже не твой? – осторожно поинтересовался отец вполголоса. Мама, наверное, из комнаты вышла, иначе он не задал бы такого личного вопроса. – Ты знаешь, он ведь и про тебя спрашивал…
– Папа!! Сколько раз я вам с мамой говорила: у нас всё давно кончено, ушла любовь, завяли помидоры, а ты опять начинаешь! Совсем, навсегда, понимаешь?
– Не злись, Алёнка, я-то понимаю, но мать переживает… Вот я и говорю: сделал дело – сделай ещё одно!
Последнее предложение он произнёс очень громко, чем весьма меня насмешил. Конспиратор…
Именно по настоянию мамы я решила выбрать земную, основательную профессию экономиста. Ежедневно наблюдая за творческими мучениями писателя, моя мамочка очень боялась, что я пойду по папиному пути. Зря боялась, между прочим. Никогда не было во мне великой тяги к слову, а вот к точным цифрам я всегда питала слабость. Да и хватит в нашей семье одного гения! То, что мой отец – самый умный из всех отцов, я знала с раннего детства и всегда гордилась тем, что папу узнают даже алкоголики из соседнего двора – почему-то для меня, восторженной малышки, это была особенная гордость. А как же, если даже такие плохо пахнущие люди читают папины книги, значит, он может менять их души в лучшую сторону, облагораживать и спасать, в те времена мне казалось это высшей человеческой целью! Это я теперь понимаю, что мой папа, как очень добрый и щедрый человек, спасал не столько их души, сколько тощие кошельки, но тогда-то я всё принимала за чистую монету! Впрочем, и без этого пройти по улице спокойно папе удавалось с огромным трудом. Его частенько останавливали, интересовались мнением о войне в Афганистане или о голодающих детях в Африке, и путь до магазина, в который отправляла его мама, был порой просто бесконечен. Папу радовало такое живое общение со своими читателями, а маму почему-то огорчало. Маму я не понимала, а выходить с отцом на прогулки любила очень. Мне до сих пор радостно гулять с ним, правда, сейчас это происходит гораздо реже, чем раньше, – мои родители уже давно живут в Жаворонках, в сорока километрах от Москвы, и вырываться к ним удаётся не часто. Когда-то в этом посёлке жил мой дед, любовь моя к которому не знала границ, а после его смерти, почти десять лет назад, в старенький полуразвалившийся домик перебрались мои родители и пёс Булка. Дом залатали, подняли ввысь, в мансарде устроили светлый кабинет для писателя, оборудовали современную кухню для мамы, а во дворе поставили очень уютную хижину для собаки, и все, наконец, зажили счастливо и мирно. Какое-то время даже мы с Никиткой жили в дедовском доме, пока к соседям на летние каникулы не приехала племянница, рыжеволосая красавица с характером ехидны. Мой муж оказался падок на рыжих, а я с тех пор возненавидела этот цвет волос. И соседскую племянницу тоже.
Мама нигде никогда не работала, но дома ей доставалось сполна – мой папа, при всей доброте и подвижности своего ума, обладал, особенно в молодости, обидчивым и чувствительным характером. Сейчас-то моя мамочка приноровилась к его выходкам, которые с годами сгладились, а раньше сколько слёз ей приходилось проливать – не описать словами! Уж на что она терпеливая, но даже её выдержка иногда давала сбой. Однажды даже они так поругались, что отец, собрав свои вещи, в ночь ушёл к Виктору Ефимычу, своему другу. Мне тогда было пять лет и известие о том, что папа срочно уехал в командировку, меня весьма огорчило. А кто же будет катать меня с горки на санках? Папу хватило ненадолго. Через неделю, присмиревший и отощавший, он вернулся домой с огромной охапкой роз, получил очередное прощение и жил спокойно до следующей своей книги. Очередные творческие муки заставили его вновь набрасываться на ближних своих, но к тому времени он уже понял, что без мамы и меня он жить не может, и в критические моменты просто запирался в своём кабинете. Это устраивало всех.
– Пузырёк, твоя мать у меня трубку вырывает, поэтому я прощаюсь с тобой. Да, я хотел попросить тебя купить одну книгу, тебя не затруднит заехать на Полянку?
– Ну конечно, нет, папуль! – воскликнула я. Как он умудряется и писать, и запоем читать – не понимаю! Библиотека в нашем доме осталась ещё от деда, но каждый мой приезд она пополняется весьма ощутимо.
– Доченька, мне вчера сон приснился странный, – к разговору подключилась мама. – И я теперь
