же одеть с ног до головы сразу троих детей, да не на китайском рынке, а в весьма приличную и качественную одежду – вышло очень и очень недешево.
Потом был ЗАГС… Тут Настя просто встала и вышла, сев на лавочку рядом с выходом из дворца. Дети давно сладко спали в машине, а она – просто не верила. Не могло ей вдруг так повести, в чем подвох? Хотя… то еще было везение. Договор и контракт. Это – если только получится сейчас у Беринга пробить стену бюрократии. А если нет? Что тогда с ними со всеми будет?
– Пойдем?
Огромная эта туша умудрялась передвигаться бесшумно и быстро. Влад сел рядом, щурясь на редкое и уже побледневшее ноябрьское солнце.
– Домой? Ничего не вышло?
Он улыбнулся каким-то своим мыслям, перевел взгляд на нее и усмехнулся.
– У меня пока не случалось еще в моей жизни “не вышло”.
Прозвучало внезапно двусмысленно – или у нее в голове совершенно не то? Настя вдруг покраснела.
– Ты готова? Последний шанс отказаться – здесь и сейчас. После заключения брака и договора назад пути просто не будет.
– А если нет? – она криво улыбнулась, понимая всю глупость вопроса.
– Все просто. Ты сама знаешь. По крайней мере, дети будут одеты в приюте, имущество их никто не отнимет. Да и тебя приодели немножко. Зимы уже не страшны. Опека от вас поотстанет слегка. Пока не обнаружит, что дети никуда не уехали. А потом… – он снова отвернулся, глядя на солнце, пожал плечами. Все и так было понятно. Нет никакого “потом”.
– Пойдемте. Все правильно, все так и надо. Вот вам моя рука и … паспорт.
И она улыбнулась печально. Как глупо все это. Неправильно.
8. Эвакуация
Уже час спустя Настя молча смотрела в окно джипа своего, теперь уже, мужа. Никогда она не думала, что замуж выйдет вот так – наспех, в районном отделении ЗАГС, без платья и видео сессии.
Когда-то она мечтала непременно сделать блог о своей свадьбе, позвать друзей, тетку обязательно. Фотосессия на мосту, ещё в ротонде возле сквера и в парке. И свадьбу бы осенью, в золотом сентябре, и чтобы дождик шёл мелкий, осенний, и она под белоснежным зонтом… А вышло скомкано, быстро и даже почти неприятно.
Хотелось плакать – было немыслимо жалко себя бедную и несчастную. Во что она ввязалась? Правильно Валька говорил – дура деревенская как есть. И даже если это вот всего на год, то через год уже будет совсем другая Настя. И год этот надо как-то прожить. Как там Влад говорил? Лесник он? Егерь? Черт! Представила крохотную избу в дремучем лесу. На много километров вокруг – только дикие звери. Ни интернета, ни телефонной связи. Случись что – дети там заболеют или ещё какая беда – скорая не доедет, полиция не примчится. Страшно до стука зубов.
И расспрашивать Беринга тоже страшно. И стыдно отчего-то. Как можно ещё большей дурой перед таким мужчиной себя выставить?
Влад, конечно, был выше всяких похвал. Если бы он попался на ее пути в прошлой жизни, Настя бы запросто в него влюбилась. Не из-за денег (а они у него явно были) и не из-за красивых глаз. Просто он – та самая каменная стена. Спокойный и твёрдый. Как сфинкс – не истеричная морщинистая кошка без шерсти, конечно, а тот самый, египетский.
За ним было интересно наблюдать. Было в Беринге что-то звериное. Двигался так хищно, но в то же время неторопливо. Все замечал. Вот и сейчас видя явную тревогу своей подопечной (женой она себя никак не ощущала, скорее – опекаемым ребёнком) скосил на неё глаза и вполголоса спросил:
– Точно не хочешь заехать за кольцами?
– Нет, – равнодушно ответила Настя. – Зачем? Кольца ведь символ любви…настоящей, бесконечной. А какая уж тут любовь… Вы не переживайте, Владимир Михайлович, я просто устала очень. Можно я посплю? Не храпеть не обещаю.
– Настенька, ко мне можно на «ты» и Влад.
– Я учту, спасибо.
Беринг вздохнул. Кажется, он сделал большую глупость сегодня. Зачем? Девонька эта… вовсе ещё ребёнок, несмотря на эти ее коленки и губы. Все они дети, все четверо. А детей он бросить там бы не смог, это факт. Но к своей цели Влад не приблизился ни на метр и теперь, наверное, все испортил. Понятно же, что Насте он не нравится, она его боится. Ее можно понять. Приехал чужой дядька, наобещал с три короба, увозит невесть куда. А она – всего лишь жертва. Себя отдала, чтобы спасти детишек, которые даже ее не любят. Хорошая правильная девочка Настя. С идеалами. Обычно такие вот и становятся жертвами аферистов.
Дорога. Когда это слово вдруг стало его смыслом жизни? Он знал, но боялся признаться себе, что давно уже просто лишь убегал.
Вот и теперь, они едут навстречу сомнительным перспективам. Что толкнуло его, человека неглупого, взрослого, постучаться тогда в эту дверь?
С отцом младших детей он когда-то был дружен. Отличный мужик – оперуполномоченный Шапкин. Был.
И его дети, и эта девочка-падчерица очень живо напомнили ему боль уже собственную. Незаживающую, кровоточащую, мучительную. Именно это и стало причиной его импровизации. Жалость.
Хотя, он конечно же, снова лукавил. Эта странная девушка с решительным взглядом и твердым характером ему сразу и очень понравилась. Нелогично и совершенно неправильно. Вот и сейчас он бросал быстрые взгляды на спавшую Настю.
Тонкое лицо, брови словно бы нарисованные, красивый профиль, аккуратные, яркие губы, молочная кожа. Не гламурная красавица в модном стиле. Ее красота была акварельной. Ничего лишнего, нарочитого, но будто светилась она изнутри. Наверное, только в глухих деревнях такие чудеса еще и рождаются. Нас-тень-ка.
Она вдруг открыла глаза, взглянув на него прямо и смело.
– Влад. Вы говорили что-то там еще про договор. Мы же его не заключили.
Создатель, ты видишь? Не бывает в нашей жизни случайностей. Не зря эта девочка дверь ему вдруг открыла. Не вспомнила бы сама – Беринг так загадал – не судьба, значит. Все это время Влад разрывался между мучительной необходимостью и страхом за жизнь этих случайных своих попутчиков. Очень опасно. Но видимо… это судьба.
– Да, мы скоро будет проезжать небольшой городок, там у меня живет очень редкий, практически вымирающий персонаж: честный и грамотный нотариус. Сама все увидишь. Дело недолгое.
– А долго нам ехать?
Спросила и оглянулась с тревогой на спавших детей.
Врать ей не хотелось. Только Беринг знал тайные дороги, что ведут мимо времени.
