Московскую прописку мне прилюдно обещали. Имея прописку, мне уже будет не трудно устроиться на работу по специальности. Я — москвич? Смогу ли я в возрасте 27 лет после нашего уютного южного города, где переезд с одного конца до другого занимает всего 30 минут, в котором 333 солнечных дней в году, с коротенькими зимами, с изобилием вкусных овощей и фруктов, жить в огромном чужом мегаполисе, с долгой, холодной зимой, когда рассветает в 11, а темнеет уже к 16 часам, минимум 2 часа тратить на дорогу из спального района на работу? К тому же я, даже с вожделенной пропиской, до конца жизни останусь инородцем с позорным ярлыком «понаехали», а может и похуже — «черножопый».
Захочет ли Тамара родить ещё одного ребёночка уже от меня — спорный вопрос? Москвички не склоны играть роль домашних клуш. Родят по молодости одного ребёнка и всё. Двоих, троих — это уже манера южанок. Короче, крепкий брак наша пара ни в каких условиях не выдюжит. Рутина сломает её быстро. Другое дело коротенькие встречи — этакие праздники любви (считай секса).
Тем временем самолёт опустил нос, давая понять пассажирам, что полёт подходит к концу.
Наша «тушка» долго рыскала, отыскивая единственное ровное место в Армении — Араратскую долину, и вскоре библейская гора появилась с правого борта. Об этом известили восторженные крики (das ist fantastish) туристов из Германии, державших на готове свои зеркалки. Самолёт выпустил шасси и начал круто заходить на ВПП ереванского аэропорта, построенную прямо среди густых зарослей виноградников.
— Проснитесь граф! Вас ждут великие дела! Вы уже дома. Кончились праздники. Начинаются будни.
Слова мои были обращены к подавленному аэрофобией Эдику, который все 2 с половиной часа полёта сидел с закрытыми от страха глазами.
— Слава Богу! И на сей раз долетели живыми, — очухался Эдик, — надо было возвращаться поездом.
— Ну уж нет, дорогой. Трястись трое суток под мужицкий храп, да ещё с наркотой под носом — большое спасибо. Второй раз я так не фраернусь.
— Ну с наркотой — это мы добровольно лоханулись. Взяли у незнакомого человека посылку и влипли.
Мне на ум сразу пришли наши с Тамарой сочинские злоключения, которые чуть не закончились печально.
— Кстати, Арут, а ты знаешь, что никакого Ваграма не было в помине?
— Как это не было? Что ты такое несёшь?
У меня даже челюсть отвисла от удивления.
— А вот так. Вся это история была хорошо спланированной акцией КГБ, для выявления канала наркотрафика.
— Кто это тебе такое рассказал?
— Мария Ивановна. Она же близкий к конторе человек. Возможно даже их сотрудница.
— Так значит это всё было подстроено комитетчиками, а мы были приманками?
— Немного грубовато сказал, но типа того.
Я сильно призадумался.
— Значит тот парень что дал нам посылку на вокзале тоже был из КГБ?
— Да. Нас должны были встретить в Москве настоящие наркокурьеры, но вероятно их кто то спугнул на вокзале, в результате операция сорвалась и кокс поехал к Тамаре домой.
— И мы с этим коксом спокойно жили как на вулкане. В любую минуту к нам могли ворваться бандиты.
— Вообще то вы были под бдительным оком КГБ, оно вас опекало и заодно ждало, когда появятся истинные хозяева наркоты. Не исключено, что на квартире Тамары был установлен подслушивающий жучок.
Я начал лихорадочно вспоминать какие звуки мы издавали с Тамарой в эти дни и ахнул.
— Выходит мы всё это время были под колпаком у конторы?
— Не мы, а вы, — засмеялся Эдик, — что ни говори, а КГБ уникальная организация. Благодаря её мощи и держится вся наша страна.
— Ничего себе мощная. Опоздай они в Сочи на секунду, не сидел бы я сейчас рядом с тобой.
— Грех тебе жаловаться. Билеты в Сочи тебе устроили, гостиницу отличную забронировали? Если бы не всемогущая контора, ты бы не смог там и час провести.
— Значит не было никакого армянского студента Ваграма из Плехановки?
— Не было. Успокойся ты наконец. Это была легенда КГБ. Выдумали его для пользы дела.
Между тем «тушка» вырулила на стоянку и заглушила двигатели.
— Ладно вставай, прилетели, бери шинель, пошли домой.
Я продолжал сидеть на месте, находясь ещё под впечатлением нашего разговора.
— Остаёшься тут?
— Не хочу в Ереван, хочу лететь обратно в Москву.
— Уже заскучал по Тамаре?
— Нет.
— Тогда зачем?
— Хочу майору Соколову сказать пару ласковых слов.
Эдик разразился хохотом.
— Так я тебе и поверил. По Тамаре соскучилась душа твоя блудливая. А Соколов так, пустая отговорка. Вставай, хватит паясничать. Цирк остался в Москве, а клоуны вернулись в Ереван.
