Вся эта схема навязчиво пролетает в мозгу. Я бы на месте оставшихся поступила так же, тоже попыталась бы быстро пополнить состав и восстановить рабочую структуру. Ведь они не просто восстанавливаются, они считают, что в исчезновении главных виноваты одарённые, то есть осквернённые. Соответственно, готовятся к войне в обороне или в ответном нападении.
Поэтому-то Лерой и хотел отсоветовать нам идти в услужение: в преддверии войны с неизвестным, хитрым и очень могущественным противником (иной не справился бы с верхушкой, ведь инквизиторы считаются иммунными к обычному колдовству) логично предположить, что молодняк пострадает сильнее из-за неподготовленности.
Ланабет права, у инквизитора Лероя есть совесть. Если он выживет в борьбе за верховную власть в Ордене, для мира это будет добрым событием.
Но остаётся вопрос с Неспящими.
Почему ушли?
Надолго?
Ушли ли? Ведь кровавые нападения продолжаются. Хотя их могут устраивать грабители, чтобы прикрыть свои дела.
Изображаю зевок. Затем ещё один, чтобы избавиться от причитаний о ноющих в дождь костях, распустившихся осквернённых, глупости оставшихся инквизиторов, принимающих не пойми кого (а жалуется бывший карманник!).
Наконец, Карамаш замечает изображаемую мной усталость и вздыхает:
— Ладно, заболтался я что-то, ты иди спать, мало ли что завтра будет.
Да, мало ли что.
Пожелав ему спокойной ночи («Какой покой в такое время?» — бурчит Карамаш), отправляюсь в спальную часть. Миную миниатюрный холл, нарочито громко отворяю дверь, пропуская свет на ближайшие койки. Дав своим спутникам убедиться, что это я, захожу внутрь и касаюсь метки Элора.
«Есть вероятность, что Неспящих здесь больше нет. Нужно встретиться».
* * *
Дождь шуршит и шуршит, наполняет своим шелестом молельню…
Это тёмное, мрачное место с каменными скамьями и будто вылезающими из стен существами со строгими белыми ликами. Белый алтарь — простой постамент из камня — освещён четырьмя размещёнными по углам лампадами, и это единственный источник освещения в пропахшей сыростью молельне.
Дождь для этой местности действительно необычно затяжной. Начался он вскоре после исчезновения верхушки Ордена. Пока Элор с остальными обдумывают полученную информацию, я стою в стороне и наблюдаю, как по полу струятся ручейки натёкшей с крыльца дождевой воды.
Здесь ничего не приспособлено к долгим ливням.
— Как повод для размышлений, — прерываю я тягучее, настороженное молчание команды. — Дождь начался после исчезновения предположительно интересующих нас личностей. У вампиров нет проблем с магией в непризнанных мирах, если питаются хорошо. Местные питались хорошо. Возможно, они влияли на погоду. Поддерживали хорошую, чтобы их еда могла здесь жить и размножаться.
— В этом случае дождь показывает их намерение покинуть кормовое место навсегда, — первым подхватывает мою мысль Элор и задумчиво постукивает пальцем по нижней губе. — Но это лишь предположение.
Киваю ему и повторяю довольно очевидное:
— Нам надо проникнуть в сердце ордена Чистоты и проверить, есть ли там следы вампиров или кто-то из людей, знавших правду и причину их исчезновения. А если они затаились, наши активные действия вынудят их действовать. Лучше пусть они нападут сейчас, пока наш запас магии позволяет держать оборону, экстренные телепортации и даже полёт. Вскоре мы лишимся всех этих преимуществ.
— Это опасно, — повторяет Элор, и никто не смеет спорить с драконом правящего рода.
Кроме меня, разумеется:
— А сидеть здесь и ничего не разведывать — бессмысленно. Нет, мы, конечно, можем надеяться, что кто-нибудь из вампиров явится сюда и сам нам всё расскажет, но вероятность этого довольно мала.
Представляю, как возмущался бы из-за сложившейся ситуации Жаждущий: столько таскаться по сырости — и остаться без противника. Похоже, мне будет чем его утешить по возвращении.
И это раздражает!
Бесит!
Столько мучений — и всё напрасно!
Вдыхаю и выдыхаю сквозь зубы, а Элор задумчиво смотрит на меня сквозь полумрак молельни и трёт подбородок.
Принятие решения всё затягивается и затягивается, и затягивается… как дождь. Кажется, он плохо на нас всех влияет, тихо сводит с ума своим бесконечным шебуршанием.
Усыпляет…
Или это усталость сильнее накатывает от осознания, что месть откладывается, что всё было напрасно, и у меня нет больше острой необходимости держаться.
Мои мысли прерывает Элор:
— Если у них такая нужда в новых кадрах, завтра они заберут всех новичков и пристроят к делу. У вас, скорее всего, будет возможность попасть внутрь главного комплекса Ордена. Но даже так необходимо соблюдать все предосторожности: уйти могла часть вампиров, а кто-нибудь остался. Присмотреть за этим местом или просто из протеста. Ради своих целей. А может, мы ошибаемся, — в его голосе звучит скрытая дрожь, порождённая, скорее всего, пониманием того, что завтра я окажусь далеко от него на вражеской территории, — и вампиры по-прежнему здесь. Может оказаться так, что именно они убили верхушку Ордена и теперь занимают их место. Мы слишком мало знаем, чтобы судить наверняка.
Все кивают ему с очень серьёзными лицами, а у меня сводит до щекотки скулы — так хочется зевать, я едва сдерживаюсь. Давно не испытывала позывов к зеванию на совещаниях, и это лишний раз показывает, что я устала. Надо найти местечко для безопасного сна.
— Может, вернёмся в гостиницу? — предлагаю негромко. — Отдохнём немного, а завтра утром проберёмся обратно в барак…
О как на меня все смотрят — с надеждой, с благодарностью за предложение.
Кроме Элора, твёрдо выдающего:
— Нет. К сожалению, это слишком большой риск разоблачения, мы не можем себе этого позволить.
Как же он смотрит на меня — я сразу взбадриваюсь, и приходит мысль, что и хорошо, что мы не возвращаемся в трактир: так бы мне пришлось туда-сюда под дождём топать, чтобы в итоге бодрствовать в руках Элора.
Закончив инструктаж на завтрашний день, он отзывает меня на улицу и прикрывает дверь в молельню. Мы оказываемся в сумраке замкнутого пространства под навесом крыльца. С трёх сторон не переставая льёт вода, за дверями — наша группа.
Наклонившись, Элор шепчет возле уха чуть ломающимся от волнения голосом:
— Халэнн, если почувствуешь опасность, если ситуация будет складываться не в вашу пользу — плюй на все протоколы и уходи один. Это мой тебе приказ. Как сюзерена.
Он отодвигается, напоследок скользит горячими пальцами по моей скуле. Как никто я понимаю, насколько Элору тяжело дать такой приказ: он всегда пытается сохранить тех, кто оказался под его командованием. А сейчас заранее обрекает их на гибель этим приказом бежать вместо помощи.
