class="p1">Оживились и защелкали челюстями расслабившиеся клубни. Стянутая засохшей кровью кожа на груди и животе затрещала, кое-где из нее вырвались волоски. Антон поморщился. В кабине было ужасно душно, жарко и приторно воняло кровью. День был на исходе. Солнце нагрело автомобиль, и он стал похож на большую духовку.
Под передним сиденьем стояла полиэтиленовая канистра, наполовину наполненная водой. Антон достал ее, открутил крышку, налил в нее теплую, с горьким привкусом пластмассы, воду, и протянул Трофу. И только в этот момент заметил, как тот был бледен. Кожа на его лице была неестественно белой, и как будто восковой, полупрозрачной, отчего вены под ней казались вытатуированной в виде паутины. Губы были синими, сухими и растрескавшимися, будто он побывал в Сахаре. Он тяжело поднял руку, взял крышку, медленно поднес ее ко рту и резко опрокинул внутрь, сделав один большой глоток, после чего поморщился.
— Еще! — Выдохнул Троф.
Антон под внимательные взгляды кровожадных тварей налил еще пару таких крышек и выпоил их сослуживцу. Тот посмотрел на клубни, окружившие их машину, как пчёлы свои соты:
— Твари! Суки… Откуда они взялись? Ведь всю часть, падлы, сожрали. И город, наверное… — Он перевел смертельно уставший взгляд на Антона. — Мы, кажется, неправильно наложили повязку…
Он опустил взгляд на ногу, где сквозь материю перевязки сочилась свежая кровь.
— Давай перевяжу! — Антон потянулся к нему.
— Да не надо… Это уже не поможет. Игорь, ты прости, если что не так… Сам понимаешь, что не ради удовольствия вас пинали — служба такая…
— Да всё нормально!
— А сейчас каюк всей нашей службе… весь батальон соломенный дембель получил с цинковыми чемоданами. Эх, бляха, ведь до дембеля чуток оставался! Я был бы дома… Ёба, я ж не хотел так закончить свою жизнь…
Его дыхание прервалось, он зажмурился, отвернулся к окну и засопел носом. Его плечи стали вздрагивать. Он всхлипнул и застонал. Антон никогда не думал, что Троф, этот здоровенный парень, грозный дедушка, ростовский бандит, может плакать. Он положил руку на его плечо:
— Троф, всё будет хорошо! Нас все равно спасут…
— Да кому мы в сраку нужны! — Он повернулся к нему, глядя влажными воспаленными глазами. — Когда корабль тонет, каждый спасает свою шкуру!.. Не хочу я подыхать так, как крыса в норе!..
Затем он попытался взять себя в руки и успокоился. Вновь зажмурил глаза, раздул ноздри, несколько раз глубоко вздохнул. Некоторые клубни стали сползать с машины. Видимо, они понимали, что до этого мяса в консервной банке им не добраться. По крайней мере, пока.
Троф открыл глаза и посмотрел на небо, голубеющее среди поредевших рядов тварей. Уже спокойным голосом он начал говорить:
— Антон, когда всё закончится, прошу тебя об одном: как-нибудь найди время и доедь до Ростова… На вокзале увидишь шашлычников возле багажного. Это мои ребята… Чёрт, говорили же мне — отмажем тебя от армии!.. Дурак, захотел сходить… Так вот, подойди к ним и скажи, что с Домовым вместе служил и надо к тебе к моим старикам попасть. Пусть отвезут… Если братвы не будет, сам доберись… Толстова, пятнадцать, квартира шестьдесят. Скажи, что я понял свои ошибки и прошу прощения… Я им не хотел зла, просто хотелось казаться крутым… Я им много говна сделал… Скажи, что всегда любил их…
— Троф, ты чего? Сам приедешь и всё скажешь…
— Помолчи. Мне тяжело говорить… Я не дотяну. Это руб за сто! С меня вся кровь выбежала… Эти мудаки вместо строевой лучше бы учили, как раны перевязывать!.. В этом же доме, только в сто двадцатой Надюха Жиганова живет… Я её бросил, когда узнал, что мы залетели. Сеструха написала, что дочь у неё растет… На меня похожа… Я хотел приехать по дембелю и к ней на мировую идти, жениться… Ох, ну и сволочь же я был!.. Антон, почему люди только перед смертью свои грехи осознают? Про Бога вспоминают и прощения просят!.. А?..
— Я не знаю…
— Я тоже. Почему?! Надеются, что произойдет чудо, и они останутся в живых?.. АНТОН, Я ВЕДЬ ПРАВДА НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ! Я ЖИТЬ ХОЧУ! Я БЫ ДУШУ ПРОДАЛ, ЧТОБЫ ТОЛЬКО ВЫБРАТЬСМЯ ИЗ ЭТОЙ ПЕРЕДРЯГИ!.. Господи, помоги мне! Прости меня!.. — После этого Троф замолчал и стал отрешенно глядеть куда-то вдаль.
Картошка апатично смотрела на него своими фиолетовыми глазами. Троф закрыл глаза. Его дыхание успокоилось. Он заснул. Сейчас, с осунувшимся лицом, костями черепа, выпирающими из-под истончившейся кожи и ярко-синими венами, ввалившимися глазами, вокруг которых пролегли черные круги, он был похож на покойника. И только частое неглубокое дыхание, да крупные капли пота, словно бисер, обсыпавший его лоб, выдавали в нем живого человека. Антон тоже был вспотевшим. Он исчесал зудящую кожу на животе и груди, и теперь там были широкие красные полосы. Голова нагрелась, как скороварка. Он с сарказмом подумал: «Лихо от зубов спаслись. Зато сейчас поджаримся и будем, как две большие шкварки. Абыдно, однако…» Плюс ко всему хотелось по-маленькому.
НУ, НИЧЕГО, ПАРУ ЧАСИКОВ ЕЩЕ СМОГУ ПРОДЕРЖАТЬСЯ…
Солнце клонилось все ниже к горизонту. Они по-прежнему оставались одни. Никто не спешил к ним на помощь. Никто не спасал их и дивизионные склады. Страх, выбитый несколько часов назад из головы ударом Трофа, начал возвращаться и шептать: «А ты подумай — может, уже вся Сибирь заражена этой гадостью и какое кому дело до двух полуживых солдатиков российской армии!» И еще он услужливо показал небольшой короткометражный фильм, где два человека в форме, очень похожие на них, запертые в такой же машине, после полутора недель ожидания помощи, два скелета, обтянутые кожей, оставшиеся без воды, пытаются вылезти и добежать до караулки. И тут же на них набрасывается орда мелких зубастых тварей, обгрызая высохшее мясо, оставляя дергающиеся мумии.
Тело Антона покрылось мурашками, он передёрнул плечами, и украдкой глянул на соседа. Троф дремал. Солнце поцеловало край земли и стало уходить, растворяясь в нём. В машине стало прохладнее.
…Картошка прорвалась в машину ночью. Где-то сзади автомобиля она то ли нашла, то ли прогрызла щель среди ящиков с продуктами, и клубни один за другим стали проникать в салон. Первый пробрался под сиденьем Трофа и впился в его полуживую раненую ногу. Второй поднялся по спинке сиденья и впился в шею, со скоростью электроножа работая челюстями. Троф вскрикнул, но его возглас оборвался и вместо него послышался звук булькающей жидкости, из сонной артерии толчками стала вылетать кровь, пачкая лобовое стекло. Затем этот не знающий усталости клубень со звуком механической мясорубки, фарширующей мясо, перегрыз шею, позвоночник.
