брат Эндрю грозит обратиться в полицию, правда, потом все же уезжает из города по семейным делам. Я отправляю Асле послание, написанное от лица Эндрю, в надежде немного успокоить его, но уже через неделю поиски пропавшего возобновляются. Тучи над фермой сгущаются. Как гласит старая норвежская поговорка: нужно уметь вовремя скидывать карты. Возможно, так говорят в Чикаго, но сути дела это не меняет.
Асле добивается того, чтобы полиция занялась розыском его брата. Каким-то чудом он находит мои письма к Эндрю, а затем заставляет сотрудника банка, видевшего нас вместе, дать свидетельские показания.
– Нет ничего плохого в том, чтобы появиться с мужчиной в отделении банка, господин полицейский. Я вдова, но прошло уже достаточно времени со смерти мужа, и я не должна больше носить траур по нему, – говорю я копу, который объявляется на моей ферме.
– Вы правы, миссис, но, по словам Асле Хельгелайна, вы сказали ему, что никогда не видели его брата…
В тот раз мне удается убедить полицию в том, что Асле слегка повредился рассудком, но становится понятно: рано или поздно правда вылезет наружу. Случается, тучи затягивают небо в считаные секунды, жизнь человека обычно меняется не так быстро. Я подумываю о том, чтобы продать ферму и переехать куда-нибудь в солнечные края, но опасаюсь давать объявление в газету.
Рэй чуть ли не каждый вечер напивается в баре, а затем топчется под дверью и требует, чтобы я его выслушала. Что мне с ним делать? Конечно, он слишком много знает, но убить его я не могу. Он ничего плохого не сделал и просто хочет поговорить, а мне нечего ему сказать. Поскольку соседи начинают жаловаться на шум и невоздержанность парня, мне приходится обратиться в полицию и сообщить о преследовании со стороны Рэя Ламфера. В ответ он вдруг вспоминает о том, что часть его вещей осталась на ферме, и обвиняет меня в краже.
В Ла-Порте начинают сплетничать обо мне, припоминая и о мужчинах, приезжавших на ферму, и о многочисленных работниках. Парень, который подбивал клинья к Дженни, приходит и требует ее новый адрес. Все складывается одно к одному. Нужно уезжать.
В какой-то момент единственным человеком, с кем я могу спокойно поговорить, становится Лиззи Смит. Темнокожая старуха, которой, кажется, тысяча лет, поселилась рядом с фермой не так давно. За плечами у нее скандальная жизнь свободолюбивой красотки. Она прославилась скверным характером и блестящим остроумием. В свое время жители Ла-Порта взбунтовались и потребовали у властей выселить возмутительницу спокойствия за черту города, так как подобное соседство их оскорбляло. Меня ничуть не смущает, что лачуга Лиззи стоит в сотне метров от моего жилища. Оценив это, она с удовольствием делится городскими сплетнями, что хоть как-то помогает подлечить мои душевные раны. В те дни я захожу к ней чуть ли не каждый вечер.
Теплым вечером 28 апреля 1908 года я зову на чай новую продавщицу из мясной лавки. Крупная коренастая норвежка недавно приехала в Ла-Порт и с радостью принимает мое приглашение. Ей не терпится обзавестись друзьями в новом городе, и, подобно многим в ее положении, она не слишком разборчива в выборе знакомых. Я отправляю детей спать и накрываю на стол, когда заявляется Рэй. Наверное, он решает, что у него двоится в глазах, когда он видит мою гостью, – настолько мы с ней похожи лицом и фигурой.
– Ты не могла бы принести из погреба бутылку вина? – прошу я приятельницу в надежде успеть за время ее отсутствия объясниться с Рэем. Девушка с готовностью кивает и поднимается из-за стола.
– Что она здесь делает? Что вообще происходит? – недоуменно бормочет Рэй, когда за ней захлопывается дверь.
– Помоги, если любишь, – отвечаю я.
Идея приходит внезапно. Я вдруг понимаю, что мне действительно не справиться самой. Как же я не подумала об этом раньше? Надеялась, что Рэй спасет меня, как и той ночью, когда руки не слушались, а лопата не хотела врезаться в землю?
– Ты хочешь исчезнуть! – почти кричит Рэй и трясет головой, то ли желая стряхнуть остатки хмеля, то ли не веря в происходящее. Я только киваю.
– Помоги мне, – повторяю я внезапно охрипшим голосом.
Когда девушка возвращается, я оставляю ее наедине с Рэем, а сама иду попрощаться с детьми. Много ли им надо, чтобы отправиться к Богу на небеса? Все проходит тихо и спокойно. Из детской я направляюсь в спальню, зажигаю керосиновую лампу и бросаю ее на пол. Огонь тут же вспыхивает. Всего несколько минут, и дом будет объят пламенем. Я хватаю топор и бегу в гостиную, но, оказывается, Рэй опередил меня. На полу лежит девушка, со спины она как две капли воды похожа на меня. Мы решаем обезглавить тело, чтобы ни у кого не возникло сомнений – при пожаре погибла именно я.
– Беги к Лиззи Смит, она укроет тебя, – кричу я. Огонь уже полыхает вовсю, и нужно приложить усилие, чтобы перекричать треск, с которым пламя поглощает деревянные перекрытия.
Рэй стоит на крыльце и наблюдает за тем, как я бросаюсь в амбар за чемоданом Хельгелайна, где хранятся все скопленные доллары. Он стоит и смотрит, как я бегу в сторону леса. Его фигура, освещенная всполохами огня, становится моим последним воспоминанием о Ла-Порте. Впереди меня ждет долгое путешествие в Новый Орлеан – город хитрецов и мошенников, мечтающих о богатстве и славе.
Этот дом был окутан тайной. И вот перед нами погребальный костер… В чудовищном пожаре сгорели вдова и ее дети. Огонь уничтожил все в считаные минуты, осталось лишь пепелище и три уцелевшие стены – свидетели катастрофы.
Из заметки о пожаре 1908 года, опубликованной в местной газете
Я еще долго покупаю газеты, которые выходят в Ла-Порте, всякий раз с ужасом ожидая, что там будет написано о чистосердечном признании Рэя Ламфера. Он молчит из любви к той, кого больше не увидит. Поначалу его арестовывают по подозрению в умышленном поджоге, но потом Асле возвращается в город и разводит бурную деятельность. Вместе с работником, увивавшимся за Дженни, они откапывают труп его обожаемого брата, а затем и множество других тел. Газетчики буквально теряют рассудок от такой находки. Нет ни дня, чтобы кто-то не накропал статью об ужасной ферме Черной Вдовы. Это и немудрено, а вот то, что сын законника Рэй Ламфер так ничего и не рассказал, действительно поражает. Пожалуй, только о нем я и жалею. Я прошла мимо его любви, не поверив в то, что можно всерьез увлечься кем-то вроде меня. Наверное, все это
