с Володей за ужином негромко разговаривали. Вспомнили Сергея.
— Серёга со дня на день должен приехать, мама, ты как — рада его возвращению? — Володя посмотрел на мать долгим изучающим взглядом. Боясь вызвать чувство ревности у младшего, она всё-таки сказала правду:
— А как ты думаешь? Он ведь мой сын, я его родила, пелёнки ему стирала, грудью кормила, он часть меня, понимаешь? — Наталья всхлипнула.
— Мам, ну что ты, я знаю, что ты не можешь не любить Серёжку, мы тебе дороги не потому, что мы хорошие или плохие, а потому что — мы твои сыновья. Я просто к тому говорю, как ты думаешь, как он себя поведёт, не вернётся к старому?
— Не знаю, сынок, но очень хочется верить, что хватит у него сил и мудрости начать новую жизнь. Мы с тобой для него квартиру купили, там хоть и нет роскоши, но всё, что надо для начала — есть.
— Да, мамочка, если он не оценит твоей доброты, это будет просто свинство с его стороны.
Наталья недовольно повела плечами:
— Ну что ты его заранее ругаешь. Мы ведь как раз говорим о том, что верим в его исправление. Володя, его поддержать надо. Пусть он видит, что мы его любим также сильно, как и раньше, пусть увидит наше доверие к нему. Ты уж, сынок, постарайся.
— Мама, ну что ты так волнуешься? Я его тоже люблю, и очень соскучился, так хочется его увидеть, каким он стал за эти годы.
Заметив, что у матери опустела тарелка, Володя встал и хотел добавить пельменей. Наталья испуганным жестом остановила его. Сын понял, что она снова на всякий случай оставляет ужин Сергею, так она делает уже несколько вечеров.
— Мама, ты ведь для Серёжки приберегаешь, но телеграммы-то не было ещё.
— Ты же знаешь Сергея, он не даст телеграммы, постарается приехать неожиданно.
Услышав звонок, Наталья, опережая Володю, бросилась к двери. Открыла. Через порог шагнул он, Сергей, уставший, измученный дорогой, но счастливо улыбающийся.
— Серёженька!
— Мама.
Они долго стояли, стиснув друг друга в объятиях, не замечая нетерпеливое переминание с ноги на ногу Владимира. Наконец, мать разжала руки, и Володька бросился на шею брату.
— Вовка, ты уже совсем взрослый! — удивился Сергей, разглядывая парня, — как жаль, что ты рос без меня, сколько я вам принёс страданий, дорогие мои, простите меня, я больше никогда, слышите, никогда не вернусь ни к наркотикам, ни к водке. Верите мне?
— Верим, — поспешили с ответом мать и брат.
— Серёженька, а мы только что поужинали, у нас тут немного осталось. Умывайся и проходи за стол, — запричитала Наталья, хлопоча около стола.
— Осталось, — усмехнулся Владимир, она уже неделю не ест ничего толком, всё тебе приберегает. Тебе что, трудно было телеграмму дать?
— Я хотел сюрпризом.
— Вот именно, сюрпризом, а мы тут с мамой каждый день, как на иголках.
Глава 21
Возрождённая надежда снова гаснет
После ужина они прошли в гостиную, сели втроём обнявшись на диван, да так и проговорили всю ночь. Строили планы, мечтали. О тяжёлом прошлом старались не вспоминать.
Отдельной квартире Сергей очень обрадовался, понравилась и скромная, но уютная обстановка. Благодарно обнимая мать, сказал:
— Мамочка, на этот раз я тебя не подведу. Пойду работать, женюсь на хорошей девушке. Внуков будешь нянчить?
— Ох, сынок, — смахнула мать слезинку, выкатившуюся из глаз, как давно я их от тебя жду.
На работу он действительно устроился. Несколько раз получил неплохую зарплату. А вот жениться так и не успел.
Старые друзья нашли, не устоял.
Как же было больно матери, когда она узнала о происшедшем, и о том, что многие вещи из квартиры Сергей уже продал, и квартиру сдал квартирантам за невысокую цену, а сам снова скитается, неизвестно, где спит и что ест.
Глава 22
Последняя встреча
Долго он не показывался ей на глаза, избегал встреч. Но однажды зашёл, попросил попить. Без единого упрёка, плача от жалости, Наталья усадила сына за стол, накормила и даже оставила ночевать. Володя молчал, понимал, что материнское сердце так устроено Богом, оно умеет только любить и прощать.
Сергей стал иногда заходить, выпрашивал денег, говорил, что на еду. Понимая, на что на самом деле нужны ему деньги, Наталья не выдержав, всё-таки давала небольшую сумму, потом ругала себя.
В тот вечер он позвонил в дверь поздно, когда Володя уже крепко спал. Да и Наталья готовилась ко сну. Услышав звонок, она поспешно вышла из ванны, направилась к двери. Открыла и ахнула.
Сергей, исхудавший, измученный стоял у порога, отводил в сторону взгляд.
Мать жестом пригласила войти.
Он зарыдал:
— Мамочка, прости меня, я очень устал от этой страшной моей загубленной жизни. Помоги мне, прошу тебя.
— Чем же я помогу тебе, сынок мой дорогой? Я бы тебе сердце своё отдала, от жизни бы отказалась, если бы это спасло тебя. Тебе уж надо как-то самому выбираться из этой ямы.
Пойдём, накормлю тебя, помоешься и оставайся ночевать у нас. Утром что-нибудь решим. Я слышала, есть такие заведения, где помогают освободиться от зависимости. Может быть, поедешь туда, поживёшь немного, оттуда вернёшься новым человеком.
— Нет, мама, никуда я не поеду. Я сам завяжу, вот увидишь.
Умывшись, Сергей прошёл к столу. Мать, наблюдая за ним, отметила про себя, что какой-то он, ослабевший. Ел вяло, хотя и был голоден. Казалось, ему трудно было ложку до рта донести. И пластик колбасы, поддев на вилку, уронил на пол. Она не упрекнула, подняла и положила в чеплашку кошки. Сердце Натальи больно сжималось.
— Ты ешь, сынок, ешь. Я сыр очень вкусный сегодня купила, попробуй, приберегла для тебя.
Боясь снова уронить, Сергей взял кусочек сыра рукой, вяло пожевал, положил оставшееся на стол. Потом направил в сторону матери просительный взгляд:
— Мама, дай денег.
— Зачем тебе, — Наталья почувствовала, что тело её дрожит от волнения.
— Мама, ну мне надо, понимаешь, очень надо.
— Ты же только что обещал бросить.
— Да я не на наркотики, мне на дело надо.
— Какое дело в полночь, — возмутилась Наталья, — ложись спать, утром поговорим.
Сергей вскочил, шумно толкнул стул, крикнул:
— Не понимаешь ты меня, и никогда не понимала, не могу я, надо мне!
— Тише, Серёжа, Володя спит.
— Вот-вот, Володя, опять Володя, ты только о нём и думаешь, а до меня тебе нет никакого дела.
Эти слова больно полоснули по сердцу матери, обидела столь очевидная неблагодарность сына. Но, взглянув на Сергея, измученного, издёрганного, она тут же забыла свою обиду. Сердце рвалось на части от жалости к нему и от
