побережья до устья Ульи, откуда разведанным еще И. Москвитиным путем вернулся в Якутск, потеряв почти две трети своего состава (в основном от голода и болезней). В результате этого похода русские власти узнали не только о богатствах «Даурской земли», но и о Политической обстановке на Амуре. По его верхнему и среднему течению часть местного населения платила дань маньчжурам, часть, не желая подчиниться, воевала с ними, народы нижнего Амура до русских ясака никому не давали [92, с. 180–182].
Слухи об открытых экспедицией Пояркова богатых землях распространились по всей Восточной Сибири и всколыхнули сотни людей. На Амур были проложены новые, более удобные пути. По одному из них в 1649 г. отправился отряд во главе с Ерофеем Хабаровым. Получив поддержку якутского воеводы Дмитрия Францбекова, Хабаров снарядил на собственные средства около 70 человек, поднялся с ними по Олекме до Тунгирского волока и через р. Урку в 1650 г. вышел на Амур. Выяснив на месте обстановку в земле дауров, Хабаров оставил в одном из покинутых ими городков большую часть своего войска, а сам набрал в Якутске новый отряд «охочих людей», которому воевода Францбеков придал 20 служилых.
Этот отряд (200 человек) прибыл на Амур в 1651 г. Там Хабаров находился до 1653 г., выйдя победителем из всех стычек с местным населением и быстро расправившись со взбунтовавшейся и пытавшейся бежать от него группой казаков. В 1652 г. разгромил Хабаров и тысячный отряд «подступивших» к нему с «огненным боем» маньчжуров, которые вторглись в Приамурье для противодействии русским, по, но собственному признанию, натолкнулись в лицо хабаровских казаков на людей «храбрых как тигры и искусных в стрельбе» [18, т. 3, ч. 1, с. 155].
Маньчжурское вторжение усугубило урон, нанесенный хозяйству местного населения действиями хабаровской вольницы. Чтобы лишить русских продовольственной базы, маньчжуры насильственно переселили в долину Сунгари дауров и дючеров и совершенно разрушили местную земледельческую культуру.
Общим итогом действий хабаровского «войска» явилось присоединение к России Приамурья и начало массового переселения туда русских людей. Вначале это были в основном служилые и «охочие» казаки, направлявшиеся на помощь Хабарову. Один из таких отрядов — 27 человек во главе с Иваном Нагибой, разминувшись с Хабаровым, совершил в 1651–1653 гг. первое в истории сквозное плавание по всему течению Амура, буквально прорвавшись к его устью с непрерывными боями. Их небольшое судно было раздавлено у Шантарских островов льдами, но, лишившись почти всего запаса продовольствия и снаряжения и претерпев невероятные лишения, эти смелые люди благополучно добрались до Якутска «сухим путем»; при этом они не потеряли ни одного человека и даже сумели взять ясак с встретившихся по пути тунгусов [17, с. 34].
Вслед за воинскими людьми уже в 50-е годы XVII в. на Амур хлынули промышленники и крестьяне, составившие вскоре большую часть русского населения Приамурья. В 1665 г. там даже возникло подобие вольной казацкой общины с центром в Албазине. Ее основала группа восставших жителей Илимского уезда, бежавших на Амур во главе с Никифором Черниговским. Их самоуправление, правда, просуществовало лишь до 1672 г.
К 80-м годам XVII в., несмотря на свое «порубежное» положение, Амурский район оказался наиболее заселенным во всем Забайкалье. Однако дальнейшее освоение плодородных амурских земель оказалось невозможным из-за агрессивных действий маньчжурских феодалов, которые активно стремились расширить свои владения к северу за счет не только Приамурья, но и Забайкалья, претендуя в перспективе практически на всю Восточную Сибирь. Малочисленные русские отряды при поддержке бурятского и тунгусского населения не раз наносили поражения маньчжурам и союзным им монгольским феодалам; особо следует отметить героическую пятимесячную оборону Албазина, осажденного в 1686 г. 5-тысячной маньчжурской армией при 40 пушках (в крепости им противостояло около 800 защитников). Силы, однако, оказались слишком неравны, и по условиям Нерчинского мирного договора 1689 г. русские, отстояв Забайкалье, в Приамурье вынуждены были покинуть часть уже освоенной территории. Владения московского государя на Амуре теперь ограничивались лишь верхними притоками реки; эти земли вошли в состав вновь образованного Нерчинского уезда [17; 58, т. 2, с. 53–54; И, 24, гл. 1].
На исходе XVII столетия было положено начало присоединению к России новых обширных земель в северных районах Дальнего Востока. Зимой 1697 г. на посещавшуюся отдельными казачьими отрядами в 1660-х и 1690-х годах Камчатку отправились из Анадырского острога на оленях 60 русских и 60 юкагиров во главе с пятидесятником Владимиром Атласовым. Поход продолжался 3 года; за это время Атласов прошел многие сотни километров по густозаселенным районам Камчатки, не дойдя около 100 км до южной оконечности полуострова, «погромил» ряд оказавших ему сопротивление родовых и племенных объединений и, оставив в основанном в центральной части полуострова Верхнекамчатском остроге 16 человек, вернулся с богатым ясаком в Якутск, сообщив там подробнейшие сведения о пройденных землях и некоторые известия о Японии и «Большой земле» (Америке) [23, с. 58–78; 77, с. 117–119; 50, с. 123–124].
* * *
К началу XVIII столетия на северо-востоке Азии необследованными оставались лишь внутренние районы Чукотки, малопривлекательные для служилых и промышленных людей из-за своей труднодоступности, отсутствия соболя и воинственности чукчей, с пращами и луками которых в безлесной гористой местности не мог успешно соперничать даже «огненный бой» малочисленных русских отрядов.
В целом же к этому времени русские землепроходцы собрали вполне достоверные сведения практически о всей Сибири, положив начало тщательному изучению ее необъятной и до XVII в. почти неизвестной европейцам территории. Там, где накануне «Ермакова взятья» западноевропейские картографы могли вывести лишь пресловутое «Тартария», стали вырисовываться все более приближавшиеся к реальным очертания гигантского материка. Бесчисленные «отписки», «скаски» и «чертежи» русских землепроходцев были наполнены подробными и бесценными по тем временам сведениями о главных и «сторонних» реках Сибири, горных хребтах и «незнаемых» ранее народах, о природных особенностях и богатствах «от века неслыханных» земель. Вся эта огромная и совершенно необходимая для освоения сибирских просторов работа была проделана всего за одно столетие. «Такого огромного масштаба, такой быстроты и энергии в исследовании новых стран не знала история мировых географических открытий», — заметил известный сибиревед С. В. Бахрушин [153, с. 66].
Хотя открытия русских первопроходцев далеко не всегда понимались и оценивались должным образом московской администрацией, держались ею, как правило, в секрете и нередко просто забывались, они все же становились достоянием мировой науки. Сведения, добытые сибирскими служилыми и промышленными людьми, не оседали «мертвым капиталом» в столбцах и книгах московских приказов, как полагали некоторые исследователи, [115, с. 218], а проникали различными путями далеко за пределы страны, и это дает основание в большинстве случаев говорить о землепроходцах не просто как о людях, первыми из европейцев достигших тех или иных районов, но и как о
